столом. Однако он неторопливо подошел к кровати и уселся на нее прямо рядом с футляром меча. Розалин немедленно забрала свою реликвию от него подальше и сунула ее обратно под кровать. При этом его губы слегка скривились в ухмылке, но она за это не поручилась бы – возможно, ей это только показалось.
Сев на кровать боком и повернувшись лицом к стоявшей напротив Розалин, Бладдринкер окинул взглядом ее фигуру, задержавшись на свободной блузке без рукавов и несколько мешковатых брюках: и то, и другое не очень-то шло ей, но, несмотря на это, она всегда одевалась примерно в таком стиле. Оставаясь дома одна, девушка не особенно следила за своей прической, но сегодня она отвозила Дэвида на вокзал, так что ее волосы были собраны на затылке в тугой узел, как, с ее точки зрения, и подобало выглядеть на людях. Да и очки сидели строго на своем месте – по той же самой причине.
На миг Розалин показалось, что он пытается разглядеть в ней ту женщину с распущенными рыжеватыми волосами, закутанную в короткое банное полотенце, однако по выражению его лица было трудно угадать его мысли. Чего не скажешь о ее собственном лице, которое, вероятно, выдавало все ее замешательство. Бладдринкер был весьма крупным мужчиной – точнее, крупным привидением. Все в нем казалось мощным, крепким и… опасным. Впрочем, только с виду, хотелось надеяться. Насколько Розалин разбиралась в призраках, они представляют собой субстанцию нематериальную, так что об опасности речь, наверное, идти не могла.
Эта мысль и подтолкнула ее к тому, чтобы выпалить свой первый вопрос:
– А каково это вообще – быть привидением?
В ответ он расхохотался.
– Полно, леди. Я такой же человек из плоти и крови, как и вы.
Она была изумлена, но потом начала злиться.
– Этого не может быть. Вы – точно привидение.
Розалин была по-настоящему сбита с толку. Она рассчитывала, что он расскажет ей про древние времена, в чем она была специалистом: по его ответам она смогла бы определить, говорит ли он правду или же все-таки это какая-то изощренная мистификация.
Видимо, это его забавляло – свидетельством тому являлась его насмешливая ухмылка.
– Леди, вы далеко не первая, кто обвиняет меня в этом, но я ведь уже говорил вам: кровь мою пролить могут только боги, да еще Вольфстан Безумный. И я с нетерпением жду того дня, когда он вновь отыщет меня.
Она все еще продолжала злиться, но была заинтригована его последним заявлением, так что быстро спросила:
– Так вы мечтаете умереть в битве с ним?
– Я имел в виду, – надменно заметил он, – что хочу доказать, что в бою он мне в подметки не годится.
– Значит, вы хотите его убить?
Он вздохнул.
– Нет, потому что он уже мертв. Ведьма Гунхильда специально убила его, чтобы он преследовал меня. Поэтому он и ненавидит меня, и ни один викинг не смог бы упрекнуть его за это. Гунхильда своим проклятьем отрезала ему путь в Валгаллу.
