секунды биениями его сердца, и он понял, что они с Эммой не стоят посреди прихожей, а находятся совсем в другом месте, лежат на чем-то мягком, ворсистом и теплом, и что-то уже между ними произошло, хотя он и не мог осознать, что именно.
– Эмма, – пробормотал он, пытаясь приподняться, но только еще крепче обнял ее, руки совершали привычные движения, будто автоводитель вел машину по знакомой трассе. Трасса действительно была знакомой, сколько раз… десятков… сотен, может, тысяч… он так же медленно и с ощущением близкого счастья снимал с Клары одежду, а она расстегивала воротник его рубашки.
– Лог…
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже очень люблю.
Что он делает? Он не должен…
– Я полюбил тебя за несколько часов до встречи.
– Так не бывает.
– Нет. Да.
В мир явилось существо, которое не было ни мужчиной, ни женщиной, ни двумя человеческими сущностями. Существо это могло жить только в состоянии блаженства, экстаза, такого же невероятно-невозможного, как жизнь в центре Солнца. Оказавшись в реальном мире с его звуками, цветами, запахами и прикосновениями, это существо погибало, оно не могло выжить, будучи разделенным на две составляющие: мужское и женское начала. Оно исчезло, когда Логан вновь стал мужчиной.
– Господи, – пробормотал он.
Эмма тоже что-то сказала, но звуки еще не могли в его сознании складываться в слова, и он ничего не понял.
Он нащупал брошенную на пол одежду. Телефон лежал во внутреннем кармане пиджака, и Логан с трудом его достал. Аппарат зацепился за складку, не поддавался, и реальность вернулась. Телефон был выключен. Когда Логан это сделал? Он не помнил. Но что он вообще помнил сейчас о минутах, существовавших, будто в отделенном от реальности пространстве-времени?
– Не надо, – сказала Эмма.
Он выпустил аппарат из руки, и телефон выпал в иную реальность, где другой Логан его подхватил, включил, набрал знакомый номер и извинился перед Кларой за опоздание. «Скоро буду, уже еду, я тебя люблю».
Из этой фразы он сумел повторить только ее окончание.
– Я люблю тебя.
Он не должен был этого говорить. Он должен был сказать совсем другие слова. Обязан сказать.
– Эмма…
– Не надо, – повторила она.
Он собрался с духом.
– Ты не сказала мне, что твой муж – Эдвард Хешем.
Он закрыла ему рот ладонью.
– Ты не сказал мне, что ты – Свидетель.
– Ты видела мои фотографии в газетах.
Она отстранилась.
– Ты действительно думаешь, что я специально…
– А что же мне думать? – воскликнул он, вспомнив, как позавчерашним утром (неужели позавчерашним? Казалось, прошла вечность) ощутил любовь к женщине, о которой еще ничего не знал. Разве тогда он понял, что это была
