style="font-size:15px;"> – Не волнуйтесь. Я сказал Петру, чтобы он звонил мне в любое время, если с вами что-то случится, – с тревогой в голосе сказал он.
Тут я окончательно протрезвел. Здесь что-то не так. Что-то очень сильно не так с этой квартирой. Раз ее хозяин готов просыпаться посреди ночи. Раз Круглый не послал меня куда подальше, как любой нормальный человек, когда ему звонят в то время, как он десятый сон досматривает. Интересно, что случилось с предыдущими жильцами?
Через полчаса приехал сам Алексей Викторович. А я, оставив все попытки войти в квартиру, резался в «змейку» на мобильном. Тупое занятие, но что прикажете делать, если шуметь нельзя, общественный транспорт не ходит, и у приятеля не переночуешь. На суши я смотреть уже не мог. За полчаса я легко ополовинил запас, взятый с собой со стола хлебосольного шефа. Да и не по нутру мне пришлась такая еда. Суши эти. И чего все так с ума сходят? Картофельное пюре с молоком и котлетами намного вкуснее.
Кивнув мне, Матвеев осторожно подошел к двери. Зачем-то прижал ухо, прислушался, словно боялся, что там внутри кто-то есть. Затем медленно стал поворачивать ключ. Он не был похож на самого себя, такого уверенного, спокойного и рассудительного. И вдруг раздался щелчок. Ключ повернулся. Я в изумлении посмотрел на Алексея Викторовича. Он лишь сказал:
– Я переночую во второй комнате, хорошо? Сейчас уже поздно обратно ехать.
– Конечно! О чем речь! Только у меня не совсем прибрано…
Алексей Викторович только рукой махнул на эти слова. Я вошел первым, стал нащупывать выключатель. Да что же это? За неделю я уже машинально стал включать свет в прихожей. А сейчас не могу найти выключатель.
– Роман, дайте-ка я попробую, – Алексей Викторович протиснулся к стене, пошарил рукой, свет зажегся.
– Кажется, я выпил больше, чем мне представлялось, – сконфуженно пробормотал я.
– Это не страшно, – Алексей Викторович, не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Он пристально вглядывался в темную тишину кухни. Затем включил на кухне свет. Тут меня поджидал сюрприз. Все четыре конфорки были горячими! Даже воздух дрожал от жары. Я точно помнил, что выключал все конфорки! Они не желали нагреваться утром, но потом-то я выключил их, мне ведь счета за электричество Пушкин не оплатит!
– Конфорки выключены, – спокойно сказал Алексей Викторович.
– А как… – я не знал, что сказать.
– Они выключены, но почему-то горячие, надо вызвать электрика, может, что-то переклинило, – снова так же спокойно продолжил Матвеев. Почему он приехал? Что случилось с предыдущими жильцами? Меня вдруг взволновал этот вопрос.
– Роман, я не знаю, что случилось с Мариной, она жила здесь до вас. Одна. Но Сергей… – тут Матвеев замолчал. Потом с усилием продолжил: – Сергей умер. Он жил здесь перед Мариной. Они с другом снимали. Каждый по комнате.
– А что с ним случилось? – с любопытством спросил я, но в животе какой-то страх скрутил все внутренности.
– Он отравился. Сильнейший приступ
