время молча смотрела на меня, потом протянула мне пинцет.
– Я постараюсь не больно, – сказал я, без особой уверенности принимая пинцет.
– Мне все равно. Просто достань эту чертову пулю.
– Хорошо, – я приободряюще улыбнулся, – нужно развернуться к свету.
Она прокрутилась на одном месте, переступив с ноги на ногу.
– И еще… – напряженно присмотревшись к ране, сказал я, – подойди поближе к окну.
Она сделала шаг. Я стал близко напротив нее, так, чтобы моя тень не падала на нее.
Чувствуя груз ответственности, нерешительно вздохнул и насторожено заглянул ей в глаза.
– Готова? – спросил, сам не готовый к тому, что собираюсь сделать.
Девушка коротко кивнула.
Левой рукой я взял ее за плечо, а правую, в которой был пинцет, поднес к ране, и только сейчас понял, какое нелегкое дело добровольно взял на себя. Разглядев получше взрытые приподнятые края кожи, обрамляющие окровавленные рваные ткани внутри раны, я понял, что зря вызвался помогать.
Спустя секунду я тихо спросил, чтобы занять не только ее мысли, но и свои:
– Как тебя зовут?
Она странно посмотрела на меня долгим неодобрительным взглядом, отчего я начинал понимать, что задал совсем неуместный, а потому и нелепый, вопрос.
– Пулю не забудь достать, – напомнила она.
– Ладно, – я мог бы и раньше догадаться, что на этот вопрос она уж точно не ответит.
Когда кончики пинцета почти оказались в ее чернеющей ране, она вдруг сказала:
– Я Катрина.
Чуть не вздрогнув, я поднял к ней удивленные глаза и слегка улыбнулся в ответ. Это было красивое занятное имя, подходившее киллеру. Ее жест доверия немного облегчил мне работу. После ее ответа мои натянутые как тугая пружина нервы немного расслабились.
Гнев Катрины ослаб, и теперь у меня появилась бледная искорка надежды. Сосредоточившись и низко склонившись к ее плечу, я медленно и осторожно погрузил пинцет в порванную пулей плоть, отчего у меня свело живот, а силы моментально покинули мои руки. Сразу же из раны сильнее засочилась кровь. Катрина закрыла глаза и схватилась левой рукой за столешницу стола. С ужасом я начинал понимать, что пуля сидит глубже, чем я себе представлял. А уж ухватить ее оказалось еще сложнее. Пуля все время выскальзывала. Все отчетливее становились и сомнения: а пулю ли я пытаюсь ухватить? Я разжал пинцет и крепко захватил им пулю, хотя не был точно уверен в том, что это пуля. Потянул к себе, но пинцет вдруг соскочил, и из раны хлынула кровь.
Катрина издала двугласный животный рык. Я со страхом посмотрел на нее. Она часто задышала, закинула голову. С сожалением понимая, что бросить уже ничего нельзя, я обреченно продолжил. Снова ухватил пинцетом пулю, сжал посильнее и, решив, что нужно ее не тянуть, а резко достать, дернул пинцет на себя. Пинцет вышел неровно, задев рану изнутри, и Катрина вновь издала пугающий рык, оттолкнула меня двумя руками к окну.
