не в Афганистане, – возразил Асанов. – Там уже шестнадцать лет идет война. Выросло целое поколение, привыкшее к грохоту снарядов. Многие дети не умеют читать, но знают, как собрать автомат.
– Я помню, – кивнул Затонский, – но все равно наши люди имеют несколько другую специфику.
Асанов промолчал. На огневую позицию вышли одетые в маскировочные халаты двое сотрудников Затонского.
У женщины были собраны волосы под беретом. Они начали стрельбу.
Все трое внимательно следили за результатами офицеров СВР. Падерина стреляла блестяще – как лучшие курсанты Асанова. Он долго смотрел на результаты, затем опустил бинокль.
– Вот видите, генерал, вы напрасно обижаете своих людей. Стрелять они умеют.
– Я не говорил, что они не умеют, – отозвался польщенный Затонский, – я говорил, что им нужно пользоваться оружием как можно реже.
На позицию вернулся Машков. Он был вместе с Чутовым.
На этот раз Машков стрелял намного лучше. А Чутов дважды умудрился вообще промазать.
– Первый номер, – рявкнул в микрофон разгневанный Акбар, – срочно ко мне. Второй номер – неплохо.
– Что с ним случилось? – спросил раздосадованный Орлов. Ему тоже было неприятно видеть, как плохо стреляет офицер ГРУ.
– Не знаю. Он сегодня словно не в себе. Таких результатов у него никогда не было. Вчера проходили дважды зону. Все было нормально, – ответил Асанов. – Может, устал? Переутомился?
В комнату наблюдателей вошел Чутов:
– Прибыл по вашему указанию, – на полигоне ГРУ не принято было представляться или говорить свое воинское звание.
– Что с вами случилось? – обратился к Чутову на «вы» генерал Асанов.
Старший лейтенант понял, что генерал рассержен.
– Простите, товарищ начальник курсов, – пробормотал он устало.
– Что случилось? – переспросил Асанов.
Чутов молчал.
– Можете говорить в присутствии этих товарищей, – показав на Орлова и Затонского, разрешил Асанов.
Старший лейтенант по-прежнему молчал. Только старался не смотреть своими опухшими покрасневшими глазами в лицо генералу.
– Руки, – крикнул вдруг Орлов, – покажите руки!
Чутов, недоумевая, поднял чуть трясущиеся руки.
– Все ясно: пил, мерзавец! – загрохотал Орлов. – Пойдешь под трибунал, мать твою! И это лучший офицер! Таких людей, Акбар, ты еще можешь рекомендовать?
Асанов молча смотрел на Чутова.
– В чем дело? – мягко спросил он.
Старший лейтенант молча закусил губы. Его немного трясло, словно в лихорадке.
– Вы больны? – спросил Асанов.
– Нет, – вытянулся Чутов. – Разрешите повторить стрельбу.
– Не разрешаю. Идите в свою комнату. Потом поговорим. – Чутов не успел выйти, как в комнату вошел
