у них есть душа.
Я сейчас не шучу. По древнегреческой мифологии, в каждом древесном стволе живёт дриада. Друиды кельтской традиции тоже верили в это. Они чтили деревья. Вы можете не верить и не чтить, но относитесь, пожалуйста, к ним с уважением. Просто подумайте о том, насколько они старше вас, сколько всего они видели, сколько тяжёлых зим и невзгод перенесли – не для того, чтобы какой-то бездумный удалец ломал ветки, срезал кору для развлечения, увековечивал на них ножом своё дурное имя. Такому удальцу я бы ломал руки и срезал пальцы, а имя выпилил бы на лбу.
Древнейшие из дриад, кстати, обитают в Ясене. Вот вам символ: Мировое Древо Иггдрасиль, связывающее своими корнями, стволом и ветвями Прошлое, Настоящее и Будущее!
Я люблю деревья. Когда обнимаю их, мне передаётся их мудрость и боль… Так я чувствую. Сейчас даже и лазать по ним перестал. А в детстве много лазал, и гордился своим умением. Полез вот и на кедр за шишками. Натряс немного. Спустился весь перемазанный смолой. Оч-чень смолистые кедрушки.
Есть другой, варварский способ собирать кедровые орехи. Практикуется «массовиками-затейниками», любителями оптовых коммерческих заготовок. Подходят они к дереву с большим деревянным молотом и шарахают им со всей дури по стволу… Деревья же не чувствуют боли! Сердцевина потом трескается и гниёт – подумаешь! Вон их вокруг сколько!
О, древние боги, воплотите их в следующей жизни в деревья! Какие-нибудь унылые и корявые, а мне пошлите сил побольше и молот в руку – сокрушительный Мьёльнир!
…Мы лакомимся шишкой, любуемся на горные цепи, горделивыми стражами окружившие милую долину. Чудесная погода. Прямо… нонсенс какой-то! Как ещё назвать это, если не наградой за мучения? Над красноватыми стенами гор плывут неторопливые и немного мультяшные облака…
А теперь – купаться!
Мыться, то есть…
Я уже имею представление, каково это – плюхаться в горном озере. Такие купания обычно подзвучиваются тихим звоном… Не знаю, как дело обстоит у девочек… Для меня омовение по-алтайски описывается краткими репликами: «В воду!.. – И из воды!»
С нашей стороны подход к берегу охраняет одинокий могучий Камень. Он прибоченился у самого спуска, где тропка виляет меж зарослей шикши и сизого мха. Он старый. С шероховатым пузом и моховыми плечами. Холодный на ощупь, но где-то внутри, кажется, теплится зачерствевшее сердце… Разлёгся как слон, и присматривает за порядком. Уважительно обходим его. Спускаемся. Кромка берега покрыта зелёной порослью, но такое ощущение, что в метре уже начинается страшная глубина.
Озеро величественно и спокойно. Весь склон горы за ним, спускающийся прямо в водную гладь и утопающий в ней, представляет собой пирамиду из круглых окатышей. Она простёрлась от воды до неба, и смотрится, как в зеркало, в ложинскую синь.
Купаются на Алтае голыми. Это мы сразу как-то поняли и приняли. И мальчики, и девочки. Для
