конфликт с Витте, ибо должно было привести к заметному снижению поступлений в казну и к трудностям для некоторых ключевых банков. Как бы ни было сложно, кое-какие деньги с крестьян все же собирали, а если учесть, что крестьяне составляли более семидесяти пяти процентов населения страны[6], общая сумма получалась весьма значительной… А во-вторых, резкое противостояние как минимум с частью дворянства. Поскольку платежи именно отменялись. То есть без всякой компенсации. Если честно, без моей помощи Николай не смог бы провести это решение никоим образом. У нас, слава богу, не случилось революции 1905–1907 годов, поэтому помещики не были напуганы земельными бунтами и массовым поджогом поместий и за те деньги, которые они считали своими, готовы были драться насмерть.
Поэтому подготовку к отмене выкупных платежей мы начали заблаговременно и по всем правилам ведения информационных кампаний. Все началось серией статей в массовых изданиях о тяжелейшем положении крестьянства. Журналисты смаковали леденящие души подробности о голодных смертях, публиковали жутковатые фотографии изможденных крестьян, изгалялись над жестокими приставами, за долги уводящими с крестьянских дворов последнюю корову, отчего у крестьянок-матерей пропадало молоко и их грудные дети были обречены на смерть от голода. Некоторые авторы увлеченно потоптались на мне. Потому что я внезапно для себя оказался владельцем едва ли не пятой части земель в центральных губерниях России. Конечно, не все эти приобретения были результатом «загулов» дворян на пароходах-казино Болло – некоторые участки я выкупил позже, когда принял решение о расширении эксперимента Миклашевского – Овсинского на другие хозяйственные и климатическо-почвенные зоны. Кое-что было прикуплено в процессе «округления» уже созданных хозяйств и разметки земель под новые. Однако большая часть земель все-таки пришла через «фирму» Болло. Так что уже к весне 1906 года я стал самым крупным землевладельцем в центральных губерниях страны. Причем именно на крестьян, хозяйствующих на землях, что принадлежали поместьям, которые перешли в мое владение, и падало наибольшее число недоимок по выкупным платежам. Ну да это было объяснимо – выпускать из рук успешные хозяйства смысла не было, поэтому в заклад банкам либо конторам, открытым на пароходах-казино, отдавали как раз наименее успешные. К тому же владельцы процветающих поместий, как правило, по ресторанам и казино не шлялись, предпочитая сидеть дома и заниматься хозяйством. А вот те, кто тратил жизнь на «элитные» развлечения (в число коих давно вошли роскошные пароходы-казино), считая, что именно доступ к «элитным» развлечениям делает элитой и их самих (ну как же, я вхож в такие рестораны, куда «простых» не пускают!), со своими поместьями, заложенными-перезаложенными в банках и ссудных кассах, расставались довольно легко, еще и радуясь тому, как надули своих заимодателей, стравив их друг с другом…
Затем Овсинский
В реальной истории на тот момент крестьяне составляли около 85 % населения, но ускоренное промышленное развитие России в текущей ситуации должно было сдвинуть соотношение.
