Тайная канцелярия при Петре Великом. Михаил Иванович Семевский

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Тайная канцелярия при Петре Великом - Михаил Иванович Семевский страница 45

Тайная канцелярия при Петре Великом - Михаил Иванович Семевский

Скачать книгу

счел нужным представить начальству, вместе с чернильницей, палачным кнутом и серой лошадью с немецким седлом. В какой степени эта лошадь нужна была для допросов – неизвестно. Совершив, таким образом, набег на дом мирного гражданина, полиция оставила все его имущество под печатями и караулом.

      Приведенная партия арестантов тотчас подверглась самым обстоятельным и подробным до нелепости опросам. Грекову и поверенному от царицы нужно было только знать: куда скрылся Деревнин; а между тем, следуя правилам тогдашнего (да и несколько позднейшего) делопроизводства, они должны были интересоваться вопросами и ответами, нимало не идущими к делу, т. е. какого вероисповедания, происхождения, где родился, чем занимается, был ли наказан такой или такая-то ответчик или ответчица?

      И вот вслед за любопытным полковником мы узнали, что отцы приведенных девиц, братья Терские, были: один – вольноотпущенный князя Сергия Долгорукова, а другой – крестьянин боярина Сверчкова, отданный им в солдаты; что дядюшка их, провинциал-фискал, в благоприобретенном доме которого они живут, имеет большую прислугу, а для острастки ее держит кнут.

      Харитон Иванов генеалогию свою помнил гораздо хуже: он не знал, например, сколько ему лет, какое его прозвище, крепостной ли он по рождению или купленный, и если купленный, то как была велика его стоимость; впрочем, сообщил несколько известных уже нам сведений о переездах его барина, Деревнина, из имения в имение.

      Если память изменила Харитону Иванову, то зато Иван Петров очень хорошо помнил, что отец его был кузнец, что он родился в Суздальском уезде, причем Петров не преминул назвать село, ознаменованное его рождением, заявил, что ему 35 лет от роду и третий год пошел с тех пор, как он взят своим барином, Юрьевым, в Москву и живет в его доме, в Китай-городе, у Ильинских ворот. Что касается до шведа Егора Яковлева, по прозвищу Боровкова, столь сходно купленного Терским, то места своей родины он не помнил, крепостной или нет – того обстоятельно не знал, знал одно – огород да капусту, вверенную его хранению, и то знал только потому, что за недосмотр, как и явилось по осмотру его спины, Егор «весьма знатно бит кнутом». «Нет, не кнутом меня били, – говорил Боровков, – меня били батогами да плетьми».

      Впрочем, полицмейстер не сразу поверил, ибо и здесь память Егора могла ему изменить. Изменила она и шестнадцатилетнему крепостному мальчику Юрьева Остафию Спиридонову. «По осмотру его спины явилось, что он бит кнутом»; но юноша стоял на том, что барин соизволил бить его за домашние вины не чем иным, как только плетьми да батогами.

      Приведенные нами показания отобраны были далеко не простым спросом. Кулаки и батоги, как неизменное условие тогдашнего полицейского опроса (и позже они долго не были забыты), были пущены в дело.[31] Если верить Терскому, то Греков и еще более Тихменев, пристрастный судья, человек, заинтересованный в этом деле, бранили допрашиваемых самыми «скаредными»

Скачать книгу


<p>31</p>

Достойно замечания, что уже много лет спустя не только после петровской эпохи, но и после знаменитых указов, отменявших пытки, некоторые виды ее, разумеется беззаконно, существовали еще в разных местах необъятной России. Укажу на один вид подобных секретных истязаний – на перчатки: это не что иное, как особый вид ручных кандалов в один, два, четыре, шесть и даже более пудов веса. (Прим. автора.)