тем временем поднялись выше и шли прямиком к Ла-Маншу. Иван Маркович, отпустив эскорт, решил больше не рисковать – мало ли на кого можно напороться на завершающем отрезке пути. Вскоре английский аэродром и кровавая схватка в его окрестностях остались позади.
Владимир уже не видел, как англичане, потеряв тройку своих, отправили в последнее пике четыре «Ме-110». Жестокая карусель «собачьей схватки», преимущество в которой у легких и маневренных «Спитфайров» и «Харикейнов». Он не видел и прорвавшуюся на помощь своим четверку «Эмилей». Только через пару дней летчики полка узнали, что из того рейда не вернулась половина группы гаупмана Шрейдера. Сам командир, будучи раненным, буквально чудом довел покалеченную машину до своего аэродрома.
Над островом Уайт группу неожиданно атаковало звено «Харикейнов». Спикировавшие со стороны солнца истребители проскочили мимо звена старшего лейтенанта Журавлева и обстреляли его ведомых. Ответный огонь бомбардировщиков запоздал. Стрелки спохватились только тогда, когда пули «Браунингов» уже рвали фюзеляж и консоли бомбардировщика с номером «23».
К счастью, льющийся из пробитых баков бензин сразу не загорелся, а затем пробоины затянуло, забило фиброй. Бомбардировщик младшего лейтенанта Ковалева уверенно держался на курсе. Тяжелая машина очень живуча, еще во время Персидской операции выяснилось, что «ДБ-3» одной очередью не завалить.
Беда не приходит одна. Уже над проливом «двадцать третий» начал постепенно отставать от своих. Кирилл Журавлев передал по рации, что видит над правым мотором ведомого дымок. Поврежденный пулеметной очередью двигатель отказал. Второй мотор еще тянул. До Франции оставались считаные километры. Опасности позади, здесь, над серыми волнами Ла-Манша, можно не бояться вражеских истребителей.
Овсянников сбавил скорость своего самолета, тем самым притормаживая строй группы. Потом, на земле, подполковник никак не мог себе объяснить, почему он принял это решение. Интуиция заставила немного опустить сектор газа. Что-то черное, нехорошее кольнуло душу – не следует бросать поврежденную машину. Действительно, предчувствия оправдались.
Уже над заливом Сены, в виду серой полоски континентального берега, дым от мотора самолета Ковалева повалил сильнее. Из-под кожуха выстрелил язык пламени. Еще несколько секунд, и крыло бомбардировщика объял огонь. Что там произошло, почему машина загорелась, осталось неизвестным. Потом консилиум механиков пришел к выводу, что малоопытный летчик забыл инструкцию и не перекрыл подачу топлива к поврежденному мотору.
Ковалев пытался сбить пламя скольжением, но неудачно. Радист на вызовы не отвечал. Журавлев по ближней связи передал, что видит Петю Абрамова, стрелка-радиста в экипаже Ковалева сидящим в верхней башне. Стрелок склонился над пулеметом, на сигналы не реагирует. Ранен? Убит? Все может быть.
За самолетом тянется густой черный шлейф, крыло горит. Огонь все ближе и ближе подбирается к фюзеляжу. Кирилл Ковалев помахал
