высокую точность показаний гирокомпаса, координаты на карте, обозначавшие местоположение подлодки Д-3 были весьма приблизительными.
Лейтенант Серебряков штурманом был неплохим, умел вести прокладку по счислению, грамотно определялся по солнцу и звездам. Ценный флотский кадр. Два года назад Котлов сманил Серебрякова со второго дивизиона подплава, чем и нажил себе смертельного врага в лице командира Щ-404. Операция по переводу штурмана была обставлена по всем правилам жанра, с душевными разговорами, жалобами и докладными руководству, а также презентом флотскому начальству в виде сэкономленного ящика хорошего красного вина. Дело того стоило. Анатолий Серебряков прижился в новом коллективе и освоился на подлодке. Для человека, плававшего в нечеловеческих условиях тесноты отсеков «Щуки», это было немудрено.
– Где хоть мы находимся? – недовольно пробурчал командир, наклоняясь над штурманским столиком.
– Примерно вот здесь. – Серебряков ткнул пальцем в северо-восточную часть Атлантики.
– Насколько ошибся?
– На лаг давно не смотрю. Гироскоп полетел. Видимо, обмотку мотора замкнуло. Так что, с учетом дрейфа в шторм, нас могло отнести миль на сто южнее.
– Товарищ штурман, а почему у вас приборы так сильно ошибаются? – В люке третьего отсека нарисовалась круглая, заросшая кучерявой с медным отливом шерстью физиономия помполита.
– Потому что приборы ни в дыру, ни в ржавую гайку, – не поворачивая головы, огрызнулся командир БЧ-1-4.
– Политрук Махнов, не мешайте работать, – с угрозой в голосе произнес Котлов.
С тех пор как вышел приказ «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском флоте», отношение экипажа к политруку Махнову сильно изменилось. Не несший практически никакой ответственности, не имевший допусков к кораблевождению и не владевший элементарными знаниями, положенными командиру Красного флота, Эммануил Александрович быстро скатился до роли заместителя по общим вопросам. То есть по никаким вопросам.
Котлов рассеянно почесал в затылке, с такой погрешностью легко можно проскочить мимо конвоя и узнать об этом только во время утреннего сеанса связи. Будем надеяться на хорошую погоду и звездное небо и на то, что штурманский электрик разберется с железным нутром гирокомпаса и оживит эту дуру.
Командир очень рассчитывал на ночное сражение. Стыдно было бы возвращаться, не потопив даже старой калоши. Радиограмма с курсом и координатами конвоя пришла очень кстати. Люди уже стали унывать, командир такие нюансы улавливал моментально, здесь ему помполит был не нужен.
Но если ночь пройдет безрезультатно, если никого не встретим, моральное состояние экипажа упадет, как барометр перед бурей. И так в кормовых отсеках уже ходят нехорошие слухи. Непонятный приказ на срочное возвращение дал повод к брожению умов и «трюмному мифотворчеству». Этим выражением капитан-лейтенант Котлов
