на сына шипит, на внука кричит. Сын отмалчивается, а он виноватым себя чувствует, иногда уже почти готов уступить, да как вспомнит ту дремучую коммуналку, так нет сил согласиться. Так и живут семьей.
«Один, – поняла Надежда, – он совсем один. Господи, как же мужика допекло, если он к ней, Надежде, малознакомому человеку, через весь город потащился!»
Она потрогала его лоб.
– Сейчас лекарство выпьем, потом почитайте что-нибудь.
– Да, я у вас тут нашел «Двенадцать стульев».
– Знаете, я тоже, когда болею, «Двенадцать стульев» перечитываю. Тонус поднимается. Можно еще «Мастера и Маргариту» или Гоголя «Ночь перед рождеством».
– Гоголя я не пробовал.
– Попробуйте, я поищу у Алены сейчас.
– Это ваша дочка там на фотографии?
– Да, и зять, а вы думали, что я старая дева?
– Нет, но…
– Думали, думали! Еще бы: одинокая, вся в работе, да еще и с котом. Кота этого Аленка в позапрошлом году у алкаша какого-то за трешку купила. Я была против, тесно у нас, так она сама его вырастила. Заморенный такой был котенок, а теперь полдивана занимает. Что жмуришься, про тебя говорят, разбойник рыжий. Он по Алене очень скучает.
– А вы?
– И я, конечно, да у нее теперь своя семья. Нашла себе курсанта-моряка и выскочила замуж, он закончил учиться, теперь они в Северодвинске. К весне должны приехать, я бабушкой стану.
– А жить где?
– Родители хлопочут перевод ему и жилье. Тут уж теперь только мы с Бейсиком будем жить.
У него на языке вертелся еще один вопрос.
– Что, еще про мужа хотите спросить? Давно мы с ним не виделись, с Аленкиной свадьбы.
Потом они пили чай с абрикосовым вареньем, смотрели телевизор и рано улеглись спать, каждый в своем углу. Надежда вырубилась мгновенно, но проснулась среди ночи. Она взглянула на будильник: три часа. Сан Саныч лежал на спине совершенно неподвижно и смотрел в потолок. В глазах, казавшихся совсем черными в полутьме, стояла какая-то мука.
– Сан Саныч, что с вами? Саша! – Она сама не заметила, как оговорилась.
Едва накинув халат, подбежав, она тронула его за плечо. Он очнулся.
– Простите меня, я вас напугал. Пока жена болела, я совсем спать разучился. В это время как раз с трех до пяти она меня по несколько раз будила, а я не могу так: то засыпать, то просыпаться, я совсем не спал. Вот с тех пор так проснусь ночью и жду, что она позовет или застонет, ничего не могу поделать. А сейчас еще мысли всякие в голову лезут по поводу следствия.
Надежда представила, как он лежит так каждую ночь совсем один в темноте, и с тоской ждет и ждет, когда пройдет время, и под утро наконец засыпает, а потом надо вставать на работу, и длинный гнусный день, и на работе неприятности… с ума сойти можно! Она погладила его по голове, он повернулся на бок и прижался щекой к ее руке, как ребенок. На один миг ей захотелось обнять его, поцеловать, а там будь что будет, но усилием воли она
