не нужно было спешить. Он взглянул на часы, кликнул проезжего извозчика и отправился в московский Туринский трактир обедать. Он любил хорошо поесть, и до сих пор желудок его, хотя все же не без помощи некоторых вспомогательных средств, позволял ему это.
Войдя в огромную залу, заставленную, как стойлами, рядами диванчиков, придвинутых спинками друг к другу, он начал оглядываться, ища свободного места. Народу уже было много. Мигом подлетел к нему красавец-половой с удивительно черной бородой, в белоснежной русской рубашке, с салфеткой на плече и, приятно осклабляясь, проговорил скороговоркой:
– Алексей Иванович, сюда-с, сюда-с пожалуйте, вот свободно местечко… я и прислуживать вам буду…
Барбасов протиснулся кое-как между диваном и столиком и не успел еще снять перчатки, как половой уже ставил перед ним графинчики с разными водками и закуску.
– Что прикажете-с к обеду?.. У нас нынче рыбка… такая! Утром только получили с Волги, живехонькая!.. Может, уху стерляжью или так стерлядочку а-ля рюс желательно?..
Барбасов подумал немного и стал заказывать себе основательный обед. Половой слушал его с усиленным вниманием и большим почтением, склонив голову, сморщив брови и даже полузакрыв глаза.
– Вот и все! – наконец сказал Барбасов.
Половой встряхнул черными, уже редеющими и в изобилии напомаженными волосами.
– Слушаю-с, будьте покойны, все в самом лучшем виде… Повару ваш вкус известен довольно.
И он исчез.
Барбасов принялся за водку и закуску; но едва он успел налить себе рюмочку прозрачной, как слеза, очищенной, к нему подошел с протянутой рукой черноватый и франтоватый господин.
– Алексею Ивановичу нижайшее почтение! – не без умиленья произнес он, показывая белые зубы и щуря масляные глазки.
– Здравствуйте, Шельман! – отозвался Барбасов несколько покровительственным тоном.
– Что это вас давно не видать, Алексей Иванович?.. В суде то и дело о вас спрашивают…
– А что же мне там торчать по-пустому?
– Да, оно, конечно, – вздохнул Шельман, – после такого дельца, какое вы завершить изволили, можно и поотдохнуть… А вот мы, бедные, с раннего утра мечемся…
– Ну, уж и бедные! – усмехнулся Барбасов. – И уж особенно вы-то!
– Эх, да что я! Много дел, много, да не дела, а делишки. За последние полгода самое выгодное дело было в десять тысяч. Да что об этом… А вот вы, извольте полюбопытствовать…
Он наклонился к самому уху Барбасова и стал шептать ему:
– Видите, направо… это я, вам скажу, птичка… в черной шляпе с алыми розами… Она здесь со мною… обедаем… И вы думаете, кто это? Представьте – клиентка! Эмансипированная особа и со средствами.
– Значит, вы в двойной роли – ну и прекрасно… спешите же к ней, а то я, чего доброго, отобью ее у вас.
– Закреплено формальнейшим образом! – самодовольно ответил Шельман, но тотчас же отошел
