внимания, – повел бровью Сильвестр. Бровь была довольно лохматой и, как и челка, не желала лежать прямо. – Вчера мне пришлось выйти из дома. По делам. На обратном пути я наткнулся на труп. Вернее, мы наткнулись, – поправился он, зыркнув в сторону своей помощницы.
– Ходите пешком на шестой этаж. Это вы так тренируетесь, что ли? – уточнил Стас, сообразив, что напал на золотую жилу.
– Приходится ходить, – сварливо проговорил Сильвестр. – В лифте то и дело ездит всякая дрянь.
– Он имеет в виду собак, – подсказала Майя, решив, что, если старший лейтенант пользовался лифтом, он может обидеться.
– Разве ты работаешь у меня переводчицей? – не оборачиваясь, спросил ее босс.
В ответ Майя только фыркнула. Было непохоже, что замечание ее хоть как-то задело.
– Вы трогали тело? – задал следующий вопрос Стас, глядя на Бессонова в упор.
– Нет.
– Но ведь с лету нельзя было определить, труп перед вами или не труп. Пульс-то наверняка щупали.
– Не щупал. Только наклонился пониже, чтобы послушать дыхание.
– Вот если бы Чепукин его нашел, – встряла Майя, – уж он бы все пощупал. Поэтому вам радоваться надо, что это был именно Сильвестр Семенович.
– Я ужасно радуюсь, – заметил Стас, не отрывая взгляда от своего визави.
– Полагаю, вы силитесь понять, почему я решил, что вашего Фофанова убили?
Стас хотел было возразить, что это вовсе не «его Фофанов». Ему вообще не нравился менторский тон, который он обычно пресекал коротким ударом справа. Однако в данном случае выгоднее было промолчать, и он только хрюкнул, сделав большой глоток чая. Чай, кстати, был светло-желтый и горький. Гадость, а не чай. Даже странно, если учесть, что хозяин доставал его из очень красивой коробки. По всей видимости, это дорогая гадость.
Приняв молчание за знак согласия, Сильвестр между тем продолжал:
– На его лице я заметил следы побелки. А точнее, на правой скуле и на лбу под волосами.
– Представьте, что вы теряете равновесие на лестнице, – парировал Стас. – Хватаетесь руками за что попало. Стены в подъезде покрашены до половины, дальше все побелено. Вот он и…
– Я осмотрел его руки. На них не было и следа побелки.
– И что это, по-вашему, значит? – воинственно спросил лейтенант.
– Это значит, что убийца опирался рукой о стену и испачкался. Потом он сильно толкнул свою жертву. И сделал это вот так.
Сильвестр растопырил пальцы и приблизил их к самому носу оперативника. Как будто хотел положить раскрытую ладонь на его лицо. Тот даже не шевельнулся.
– Представляете, – продолжал Бессонов, – вы падаете с высоты собственного роста головой на бетонное ребро ступеньки.
– Очень хорошо представляю. Но это всего лишь ваши домыслы. Фофанова мог испачкать вовсе не убийца. Может быть, парень сам испачкался, когда только вошел в подъезд, потом достал платок, вытер
