Я опустила стекло и нажала кнопку домофона.
– Люси, – сказал Райли, – ну успокойся, не сердись.
– Выпусти меня.
– Она это сделала ради тебя.
– Не притворяйся, будто ты ни при чем.
– О’кей, мы это сделали для тебя.
– Зачем? У меня все отлично.
– Да, ты упорно это твердишь.
– Потому что я твердо в этом уверена. – Мне немного полегчало. – Открой ворота.
Глава пятая
Воскресенье. Оно угрожающе нависало надо мной, как здоровенная горилла над небоскребом в том фильме, и наконец сжало меня в губительных объятиях. Ночью мне снились разные сценарии моей встречи с жизнью. По одним все сошло гладко, по другим не очень, а в одном вообще были сплошь песни и танцы. Мы обсудили с Жизнью все мыслимые темы – в том странном, чудном ключе, в каком говорят во сне, когда, проснувшись, обнаруживаешь, что смысла в этом не было ни малейшего. И вот я проснулась, совершенно измученная. Снова покрепче закрыла глаза, настраиваясь на непристойный сон про шустрого бродягу в метро, но ничего не получилось. Жизнь беспрерывно врывалась, точнее, врывался к нам, как подозрительный родитель в комнату к распущенному подростку. Сон не шел, сознание уже включилось и заработало: в голове возникали умные фразы, находчивые ответы, остроумные возражения, проницательные догадки, варианты, как, никого не обидев, отказаться от встречи, а на их фоне – мысли о том, что же мне надеть. Я открыла глаза и села. Мистер Пэн потянулся и посмотрел на меня.
– Доброе утро, Хилари, – сказала я, и он замурлыкал.
Какой я хочу предстать перед своей жизнью? Разумной, очаровательной, вожделенной, элегантной женщиной с отменным чувством юмора и вкусом. Хочу, чтобы моя Жизнь знал, что я в полной мере обладаю этими качествами и у меня все великолепно. Я тщательно изучила свои наряды на окне. Раздвинула их во всю длину карниза. Оценила достоинства разных туфель на подоконнике. Затем выглянула в окно – понять, какая нынче погода. Нет, все это не подходит, придется лезть в гардероб. Я изогнулась и открыла дверцу, но не во всю ширь, потому что она уперлась в кровать. Не важно, я и так вижу вполне достаточно. Лампочка в гардеробе перегорела год назад, так что я дотянулась до фонарика на полочке и посветила себе. Выбрала брючный костюм. Плотно облегающий. Длинный черный пиджак, накладные плечи – привет вам, восьмидесятые. Черная блузка без воротника. Черные туфли – каблук восемь с половиной сантиметров. О чем это говорит? Мне – о Дженнифер Энистон на обложке журнала «Грация», а Жизни, надеюсь, скажет – будь проще, расслабься, видишь, приличный человек в приличном костюме. Полагаю, некоторым такой наряд говорит, что кто-то умер и я иду на похороны, но хотелось верить, что Жизнь не станет думать о смерти.
Когда я уходила, Мистер Пэн сидел в туфле с открытым носком и на высокой платформе, пристально вглядываясь в Джина Келли в матроске из «Увольнения в город». Я пообещала в ближайшие дни вывести его на прогулку.
Войдя в лифт, я услышала, как у соседки хлопнула входная дверь. Нажала кнопку, но поздно. Она успела просунуть
