перевели… Там не происходило физического насилия. Просто им предложили переехать жить к обиженным. А если они с такими живут, значит, к ним самим будет такое же отношение, как к обиженным.
– Воровать друг у друга плохо, это понятно. Есть в колонии другие негласные законы?
– Я вам скажу, эта зона отличается от бытовой колонии. Здесь нет блатного мира. Администрации здесь даже проще, колония управляемая. Про бытовые зоны я много знаю, потому что сидел с теми, кто прошел бытовые зоны. Одно время я даже писал конспекты, как себя вести в бытовой зоне. Я думал, что мне придется всю жизнь сидеть. Я же не знал, что выйдет амнистия.
– Эти конспекты сохранились?
– Нет, я их выкинул. Они здесь неприемлемы. Это совсем другое…
– К чему в колонии труднее всего привыкнуть?
– Самое трудное воспитывать в себе недоверие. К каждому. Зачем это нужно делать? Чтобы не попасться. Не попасться на зуб другому зэку, чтобы он меня не обманул, чтобы он чего-то с меня не поимел. Хоть на две сигаретки, но обманет! Пытаются, по крайней мере, обманывать. Но мне помогают, со стороны, в том плане, что я собираюсь жениться. Я знал ее еще по свободе. Потом долгое время переписывались. Ну вот, мне скинули срок, появился шанс досрочного освобождения. Приезжала она ко мне, решили расписаться. То есть только с ней я именно такой, какой я есть, и мало того, я пытаюсь еще сам себя в чем-то воспитать. Поэтому я говорю, что эта девушка мне сильно помогает. Я же выйду на свободу, да? У меня будет нормальная семья, где будут нормальные человеческие отношения. Это здесь – да!.. – нацепил на себя маску недоверия.
– Отбывая наказание, вы чувствуете себя виноватым за преступление?
– Вы знаете, я, наверное, многое чего не понял в жизни. Я бы все равно когда-нибудь в какую-нибудь прожарку да попал бы, в конце концов. Потому что жил одним днем. Не было у меня никакой цели.
– Что повлияло на ваше прозрение? Приговор? Потеря любимой женщины? Или реакция родственников?
– Реакции с их стороны как таковой не было. Скорее, была моя реакция. После суда мне вдруг стало очень стыдно. Я подумал: они-то, родственники, почему должны страдать? Меня родители вообще никогда ни в чем особенно не ограничивали. Не давили на меня. Один раз только, когда я после срочной службы приехал домой всего на несколько дней и собирался опять уехать – уже по-настоящему воевать, мать пыталась меня удержать. Я тогда уже завербовался, прошел переподготовку. Нас распустили на десять дней в отпуск. Через два дня я дома сказал, что приехал не насовсем, что еще поеду, за границу, денежку зарабатывать. Немая сцена сначала, а потом… Потом были проводы, друзья-приятели приехали, мать подходит к ним и говорит: «Ребята, я тут наручники принесла, вы его пристегните куда-нибудь, чтобы он свой самолет проспал». Они подошли ко мне и рассказали… Допустим, про мою преступную деятельность мама даже не догадывалась. Когда из милиции уволился, она спросила, чем я занимаюсь. Ответил, что куплей-продажей.
