умны.
Вайолет слушала его слова, и ее лицо бледнело все больше. Она нервно сглотнула. Отлично. Значит, совесть у нее все-таки есть.
Однако Флинт заблуждался насчет ее бледности. Он действительно мог быть очень суровым.
Она рассердилась. А когда так бывало, она не контролировала себя.
– Неужели вы не в состоянии справиться с вашими людьми, капитан Флинт? – вежливо осведомилась она.
Флинт застыл на месте. На его лице появилось такое каменно-суровое выражение, что Вайолет показалось: у нее вот-вот застучат зубы. Она словно с разбегу наткнулась на стену.
Его голос зазвучал глуше, ровнее и еще более устрашающе.
– У вас должна быть веская причина подкупить моего человека и попасть на корабль. Потому что, если вы здесь из-за глупой прихоти, я без зазрения совести швырну вас за борт.
– Я уверена, что вас будет мучить совесть.
Ну зачем она это сказала? Вайолет боялась самой себя. Но сейчас дерзость была ее единственным оружием; наверное, так вели себя загнанные в угол животные: сражались до последнего.
Флинт ожег ее недоверчивым взглядом.
– Я не могу защищать вас каждую минуту, что вы находитесь на борту моего корабля, мисс Редмонд, и не могу позволить себе поручить эту обязанность кому-то из команды. Они не джентльмены, мисс Редмонд. – Боже, с какой иронией он произнес это слово! – Кое-кто из них при иных обстоятельствах может быть даже назван негодяем. Другими словами, они моряки и бойцы.
Вайолет знала, что нарушает правила. Но надменный тон Флинта сводил ее с ума.
– Я не позволю никому из них ко мне прикоснуться, милорд. Я не так беспомощна, как вы можете подумать. Разве я не подкупила Ратскилла? Осмелятся ли они пойти на поводу у своих животных инстинктов, как вы выразились, если узнают, что им за это грозит? Просто скажите им, что сдерете с них кожу заживо. Вы ведь капитан, а они вам преданы.
Надеясь, что поразила Флинта своими познаниями в области корабельных наказаний, Вайолет собралась было уйти, вспомнив о своем чемодане с двадцатью фунтами в каюте для гостей. Нужно было убедиться, что он как следует заперт.
Словно во сне краем глаза она видела, как он протянул руку и схватил ее.
Ее предплечье было будто зажато в тисках.
Вайолет лишь успела отметить, что Флинт схватил ее слишком грубо и что за всю жизнь к ней так не прикасались. Она совсем не могла шевельнуться, пока он резко не развернул ее лицом к себе.
Мгновение он удерживал ее на месте, удерживал больше свирепостью своего взгляда, а потом медленно отпустил, и его пальцы скользнули вниз по ее руке, оставляя горячий след от прикосновения.
Флинт ясно дал понять: если пожелает, он может сделать с ней все, что угодно, и даже прикоснуться к ней.
Вайолет была поражена.
Она едва удержалась, чтобы не потереть руку. Ей не было больно, но казалось,
