классов. Они стояли полукругом и что-то загораживали собою.
Мальчик подошел к ним с краю и увидел в сумраке угла деревянные нары, покрытые куском полиэтилена, и на нарах два голых тела: одно – полное, взрослое, женское, другое – худое, мальчишечье.
– Сама пришла! – шепнул мальчику его приятель. – Я очередь занял, а потом, думаю, разыщу тебя.
Мальчик смотрел на нары. Он понимал, что смотреть нельзя, и не мог не смотреть.
Женщина была немолода. Она лежала на спине, подложив под шею подушечку и откинув назад темноволосую голову. Ее тяжелые белые ноги, согнутые в коленях, упирались в поверхность нар крупными уродливыми ступнями, а сильная шея с широкой пульсирующей жилой, дугою вытянутая на подушечке, была как кусок очень толстой змеи.
И мальчик все забыл. Он забыл о том, что произошло на заливе, об Арсене и Фоме, о Луне.
Завороженный увиденным, он чувствовал, как все настойчивее растет в нем желание поскорее прижать себя к женщине, прижать так сильно, чтобы тайна ее раскрылась ему, как это желание тянет его туда – к стонам, мрачному звериному дыханию, к тусклым бликам света на бесстыдно обнаженном теле женщины. Всего сильнее притягивала бесстыдность.
«Я тоже узнаю сегодня все…» – подумал он.
И вдруг, когда подошла его очередь и уже никого не осталось между ним и нарами, он услышал голос, отчетливо прозвучавший в центре его мозга: «Ты потеряешь Изабель!»
И мальчик бросился вон из помещения подвала. Вихрем он взлетел по ступеням тесной лестницы, распахнул одну дверь, вторую, перемахнул через перила крыльца и побежал меж прямоугольных высотных домов, сам не зная куда.
Он остановился возле желтого ларя со скособоченной вывеской «ПРЕССА» и долго ждал, пока дыхание успокоится.
«Теперь они будут смеяться надо мной, – подумал он об одноклассниках, – будут говорить: ты – слабак, а мы – взрослые мужчины».
– Но я люблю Изабель! – прошептал он им всем, а вышло – облакам, небу. – Я ее очень люблю.
И сейчас же ярко, объемно он увидел роскошную десятикомнатную квартиру, в которой жили до отъезда в Рим Изабель и ее родители, комнату Изабель в этой квартире и себя и ее в этой комнате вдвоем у письменного стола, на котором раскрыт альбом «Леонардо да Винчи», подаренный Изабель матерью на день рождения. Альбом был громоздкий, дорогой, с глянцевой суперобложкой, на которой мерцала черно-золотой улыбкой Джоконда.
Они стояли очень близко друг к другу, мальчик чувствовал щекой дыхание Изабель и вдыхал особенный, ни с каким другим не сравнимый, теплый запах, который источала ее кожа.
Изабель была в футболке и джинсах. Густые пряди волос охватывали ее продолговатое лицо и спадали ей на плечи и грудь, а когда она наклонялась – ложились концами на альбом. Она переворачивала страницу за страницей.
– Хочешь поцеловать мне руку? – сказала она, не глядя на него.
И мальчик услышал, как громко бьется ее сердце.
Несколько секунд он не мог пошевелиться.
