ведь… этого не может быть… чтобы только несколько месяцев! Это так мало! Ложь! Просто этот ужасный город пугает меня! Я уверена: есть где-то место, где ничего этого нет… криков, бреда, отчаяния. А есть тишина. Любовь. И люди там не сошли с ума, а живут, как прежде. Надо только найти это место, спрятаться в нем, переждать.
– Феденька! – воскликнула она, увидев сквозь проем открытой двери мальчика, который проходил в свою комнату. – Подойди ко мне!
Мальчик вошел в спальню.
– Где ты был все это время?
– С Фомой, – ответил мальчик.
– Вы были у Фомы за городом?
– Нет. Здесь, у Арсена.
– Я хочу тебя поцеловать.
Мальчик опасливо приблизился к матери и сразу ощутил тонкий, будоражащий ноздри, запах духов, которыми она была надушена. И еще тяжеловесные запахи вина и шоколада, которыми дохнуло из ее рта.
Она наклонила свою плохо прибранную голову к плечу мальчика – густые с редкой проседью волосы кое-как были заколоты шпильками – и не поцеловала сына, а сильно потерлась лбом о его плечо.
Она сидела на низкой кровати, широко расставив колени, сверкающий шелковый халат распахнулся, и были видны исподние поверхности ее бедер, усеянные отметинами от поцелуев господина Сугутова.
– Правда, ночь была ужасная? – промолвила мать, не отнимая своего лба от плеча мальчика и продолжая с силою прижиматься к нему. – Так страшно кричали! А я не знала, где ты…
«Лучше мне сейчас ничего не говорить ей», – подумал мальчик.
Он погладил мать по голове и неожиданно ощутил, как ее руки, тело, голова болезненно задрожали.
– Только не покинь меня! – прошептала она, быстро поднялась и, рыдая, выбежала из комнаты.
Мальчик и господин Сугутов остались вдвоем.
И мальчик почувствовал, как воздух в спальне делается все тяжелее, гуще и вдыхать его, втягивать его в легкие становится все труднее.
Господин Сугутов молчал. В сером махровом халате, он стоял неподвижно возле стены.
– Что делал твой отец, когда она плакала? – вдруг спросил господин Сугутов.
Мальчик не ответил.
– Почему ты не смотришь на меня?
Мальчик поднял голову и посмотрел ему в лицо.
– Вас было трое… – промолвил господин Сугутов, прошелся по комнате и отодвинул рукой занавеску.
Тишина сгустилась.
Прямо над головой этажом выше с рассыпчатым звоном разбили что-то большое, стеклянное.
– Всякий дом полон памяти о прошлом, – заговорил господин Сугутов, глядя в окно. – Я вторгся в вашу память как иноверец, как чужак.
Завтракали в молчании.
Мать приготовила завтрак, не используя покупные готовые блюда и консервы, – она умела готовить очень вкусно. Красиво, живописно разложила она еду по тарелкам, разлила в стаканы сок, сварила кофе, но господин Сугутов не промолвил ни одного слова, и от этого есть и пить было
