к носу столкнулись.
А еще – если, опять же, подумать – удивительно, что Лена меня не сдала с потрохами. Не друг, не брат, не сват – сослуживец без году неделя, вдобавок разыскиваемый убивец. Другая небось весь мировой антитеррор вызвонила б, пока я у нее в кресле дрых.
Ну да ладно. Повезло дураку второй раз, конкретно так повезло – но дальше на везение уповать не стоит. Дальше надо действовать по-умному.
Вариантов же дальнейших действий лично я видел аж три штуки.
Первый был самым легким – добровольно явиться в ментовку и понадеяться, что хоть и неродная для меня, но все равно доблестная белорусская милиция поверит в мою невиновность и «дружным кагалом», как любил говорить сержант Тележкин, бросится на розыски настоящего убийцы. На данный момент путь этот мне категорически не нравился: я, может, местами и дурак, но не идиот. А поверить в то, что менты будут чего-то там копать, уже имея такого роскошного подозреваемого… не, ребята. Фантастика в соседнем отделе – а здесь у нас жизненная трагедия… пополам с народными белорусскими сказками, блин.
Вариант второй – малость посложнее первого. Плюнуть на все и слинять. Границы между Россией и Беларусью, считай, нет, а искать меня… ну, может, и будут, но фиг ли толку с тех поисков? Зайдет Саня Топляков в ростовский госпиталь,[1] а выйдет… ну, кто из детдомовцев у них на леднике подходящий будет, тот и выйдет. И – на контракт, а там уже война все спишет.
Этот путь был тоже прост, но нравился мне ничуть не больше первого. Отступить здесь и сейчас, а потом всю оставшуюся жизнь в бегах, в чужой шкуре? Не-е-е… лучше уж один раз помереть, чем так вот – каждую секунду.
Ну а третий, последний вариант – остаться здесь и самому докопаться до истины. Недостаток его был в том, что меня зовут не Шварценеггер и даже не Брюс Уиллис… да и Минск мало похож на Голливуд. А в реальной жизни, как я уже успел понять, те, кто решает поиграть в героев, живут оч-чень недолго – так было на войне, так будет и здесь.
Окончательно я пока ничего не надумал. Вернее, надумал, что сейчас мне по-любому надо закопаться в нору, благо таковая имелась в наличии. Отсидеться там денек-другой, пока у охотников не пройдет первый, самый яростный азарт, а дальше… дальше будет видно.
К этому выводу я пришел, уже сев, точнее, втиснувшись в автобус. Несмотря на выходной день и поздний час – или как раз поэтому, – народу в нем было много. Оно и к лучшему: больше будут думать, как бы вдох сделать, а не к морде соседа приглядываться.
Правда, остановки через четыре, когда у меня в кармане задергался мобильник, я обнаружил, что вытаскивать его в тесноте тоже не ахти как удобно, и мысленно помянул друзей-знакомых Леночкиной подруги, упорно пытающихся дозвониться ей на минский номер.
– Але?
– Са-а-ань, – жалобно всхлипнула трубка, – в меня стре-е-е-еляли!
Ну здрасте. Приехали.
В Ростове-на-Дону находится окружной военно-клинический госпиталь Северо-Кавказского военного округа, в который обычно доставляются раненые из группировки федеральных сил в Чечне. – Здесь и далее примеч. авт.
