о зарплате ее родителей на родине приведет к немедленному переводу той на портомойку.
Нельзя было и помыслить, к примеру, о совместной прогулке по городу, куда приходил пароход, пассажира и члена экипажа – последний мог выйти на берег на несколько часов только в составе тройки, возглавляемой старшим, имеющим полномочия в случае необходимости немедленно вернуть его на борт.
Любопытно, что это ощущение некоей своей «неполноценности» вовсе не обязательно адекватно осознавалось большинством самих работающих тут людей… Ситуация «поражения в правах» представлялась многим из нас тогда лишь естественными и логичными издержками весьма престижной работы на пассажирских судах заграничного плавания. В самом деле – каким иным образом советский человек тогда мог за пару месяцев увидеть весь огромный мир – от фигуры Христа над Лиссабоном до аккуратно выстриженного в форме экзотических животных кустарника в парках Новой Зеландии…
В устроенном по общим законам советской страны мирке, люди на судне жили по негласным правилам родного государства – на первом же общем собрании новой смены экипажа всем официально представляли человека, должность которого была озвучена как «офицер безопасности». В судовой роли, разумеется, он числился вторым пассажирским помощником. Конечно, большинство из давно работающих на судне легко могли бы назвать еще человека три его полуофициальных и человек десять – совсем неофициальных помощников – попросту говоря, стукачей.
Первые легко вычислялись благодаря наглости, явно не соответствующей занимаемой какой-нибудь скромной должности, вторые – напротив, вели себя тихо и не высовывались. Конечно же, были на судне люди, так сказать, по определению «смотрящие за идеологией», прежде всего – первый помощник капитана. Такие должности, кажется, существовали в гражданском флоте только двух государств – у нас и в Болгарии. Когда спустя годы исчез Советский Союз и в Морфлоте, как и повсюду, по капле начали ликвидировать все придуманные за это время гадости – первое, что потребовали профессиональные моряки – упразднить этот институт партийных бездельников, катающихся по миру за госсчет.
Людей, вынужденных жить многие годы по этим законам, было не так уж и мало – только один сменная команда нашего красавца «М. Горького» составляла более четырехсот человек, а были еще в одном Черноморском пароходстве – «Ш. Руставели», «И. Франко», «Т. Шевченко», «Белоруссия» и многие другие.
Внутри нашего экипажа, состоящего большей частью из молодежи, несмотря на все запреты, всегда шла своя внутренняя жизнь, мало известная высокому начальству. Изолированные от дома на полгода, а то и год, люди во многом считали себя свободными и от домашних обязательств. И тут в роли провокатора тоже выступали совковые законы – главной причиной, провоцирующей распад семей, было строжайшее советское правило – стоило только зарегистрировать официально свои отношения, и люди навсегда
