не изменилась: по-прежнему была очень худа, чуть угловата – ну что он в ней нашел, в который раз задала я себе вопрос. И тут же напомнила сама себе, что теперь меня это уже не должно волновать.
И одежда… Тут уж мне стало совсем плохо. Курточка из нежнейшей кожи цвета молочно-орехового шоколада облегала фигуру, как будто ее собственная кожа. Вот если бы это была змеиная шкура, тогда бы я точно в это поверила.
Тут в голове всплыла какая-то важная мысль, точнее не мысль, а отчетливое воспоминание. При нашем незабываемом скандале муженек и его мачеха напирали на то, что Ольга, дескать, беременна, и стало быть, только поэтому следует как можно быстрее поселить ее в нашем загородном доме – ребеночку, мол, нужен свежий воздух и все прочее…
Я в уме быстро прикинула: тест, конечно, покажет и десятидневную беременность, но мужчина обычно верит все же свидетельству врача. А тот с уверенностью констатирует беременность только недель в шесть… Будем считать, что Ольга не тянула время и тут же предоставила своему любовнику справку от врача. Да еще его убеждала, что ей нельзя делать аборт… короче, понадобилось еще недели две. Уж я-то знаю своего мужа, он тугодум, небось долго привыкал к мысли, что в ближайшей перспективе может стать папочкой. Итого… я посчитала в уме: два месяца плюс пять, получается, как ни крути, месяцев семь беременности, ну может, чуть меньше.
И как это прикажете понимать? Любовница моего мужа была стройна как тополь, да что там, худущая она была, как спица от велосипеда. То самое место, в котором должен помещаться ребеночек, находилось прямо перед моими глазами, так что отпали всякие сомнения: живот был плоский как доска – это в семь-то месяцев!
Какие сволочи, они меня обманули! Точнее, Ольга в свое время обманула любовничка, но вот как он не взбрыкнул, когда узнал, что его провели, словно лоха? Невероятно…
– Здравствуй, Вова! – чарующим голосом сказала эта зараза и чмокнула его в макушку.
Вот интересно, в начале нашего знакомства я пыталась звать его Вовой, но мне было строго-настрого это запрещено, вплоть до полного разрыва. Его зовут Володя, твердо сказал он мне, и никаких Вов, Вованчиков и Вовастых! И я, разумеется, смирилась, даже прощения просила, если оговорюсь ненароком. Дура я беспросветная, надо было расстаться с ним сразу же, сейчас не сидела бы тут, чувствуя себя оплеванной со всех сторон!
Володечка с грацией молодого бегемота обежал стол и подвинул стул своей королеве, потом наклонился к ней и куснул в ушко, отчего она слегка поморщилась. С неизъяснимым злорадством я отметила, что на макушке у него просматривается плешь, как говорила моя бабушка, «от чужих подушек», вот уж точно.
До того момента Ольга старательно делала вид, что меня не замечает, теперь же, усевшись напротив, она посмотрела в упор и слегка подняла брови, повернувшись к Володьке. Тот, улыбаясь, развел руками.
Его извиняющаяся улыбка тотчас вывела меня из себя. «Прости, дорогая, – говорила
