и ценными качествами, которые не раз спасали страну. Но в то же время в ней были источники напряжения и хрупкости. В первой трети XIХ века модернизация и европейское образование сделали популярными в элите федералистские идеи. Декабристы разрабатывали две программы государственного устройства: Пестель – унитарного и Никита Муравьев – федерального. В федерализме стала вызревать идея России как федерации народов. В целях обретения союзников в борьбе против имперского государства прогрессивная интеллигенция со второй половины XIХ века вела непрерывную кампанию по дискредитации той модели межэтнического общежития, которая сложилась в России, поддерживала сепаратистские и антироссийские движения – в Польше и в Галиции. Миф о «бесправии» украинцев использовался для экстремистских нападок на царизм, но рикошетом бил и по русским как народу. В пропаганде применялся символический образ России как «тюрьмы народов».
Не будем здесь разбирать миф о «тюрьме народов» и «бесправных инородцах». Упомянем лишь тот факт, что «инородцы» нехристианских вероисповеданий вообще никогда не состояли в крепостной зависимости, а для крестьян прибалтийских народов крепостная зависимость были отменена еще при Александре I. В тот момент, когда в США шла борьба за отмену рабства насильно завезенных туда инородцев, в России происходило освобождение от крепостной зависимости большой части «имперской нации». Менее известен тот совершенно немыслимый в «западных» империях факт, что в Российской империи борьба инородцев за свои права начиналась чаще всего при попытках правительства уравнять их в правах с русскими.
Антиимперские настроения усилились с проникновением в Россию западного капитализма. Буржуазия, как и в Европе, тяготела к национальному государству. В начале XX века возникли национальные революционные движения и партии с сепаратистскими установками. Вообще националистические антироссийские настроения культивировались в тончайшем слое этнических элит. Но пока монархическое государство было крепким, даже они предпочитали пребывать под его защитой и пользоваться его ресурсами.
Революция 1905–1907 годов на время сплотила буржуазию и землевладельцев национальных регионов вокруг царской власти как самой надежной защиты. Классовый страх был сильнее национализма буржуазии – из 164 депутатов IV Государственной думы, избранных от национальных окраин, 150 были сторонниками «единой и неделимой» России. Но как только монархия была ликвидирована в феврале 1917 года, империя рассыпалась – национализм этнических элит для этого уже созрел. После краха монархии в среде этнических элит стало преобладать стремление к «огосударствлению наций» – начался распад империи, вызванный не отпадением частей, а разрушением центра.
Государство в этом разрушительном повороте элиты встало на сторону привилегированных слоев – и углубило раскол народа, а затем и кризис этнического самосознания русских. Этот кризис, в начале XX века, самосознания
