рядом играют в пинг-понг. Самое время пойти в домик, поваляться…
– Уже было…
– Что? – Он неумолим. – Значит, мало! Мешаешь жить – к стенке!
– Так ведь ты тоже кому-то мешаешь, – хмыкаю в ответ. – Значит, и тебя тоже?
Перспектива Валере явно не улыбается. Он не желает к стенке, он хочет жить в обществе людей достойных, поступающих только по справедливости. Таких людей, как он сам, – ведь он, несомненно, человек достойный и справедливый… Некоторое время он молчит, наклонив над столом голову. Наверное, я, сам того не ведая, подтачиваю Валерину теорию всеобщего счастья. Он знает, реализация любой идеи требует жертв. И Валера готов жертвовать, ратуя за свою мечту. Распрямившись, глядя прямо мне в глаза, он говорит:
– Значит, и меня!
– Нет, – вздыхаю, – не проходит твоя доктрина. Нам не стрелять друг друга надо, а хоть немного очухаться. Генофонд восстановить.
Он задумывается, встает и молча уходит. Наверное, переваривает услышанное, чтобы снова как-нибудь, сидя со мной в столовке или поймав на пляже, поделиться новыми мыслями о том, «как обустроить Россию».
Так проходит несколько дней. А потом прибывает Саша Локтев – мы с ним познакомились на тех самых театральных тренингах. Саша и Игорь учились в разное время у одного мастера.
Но о Саше надо подробнее.
Он появился как раз во время ужина.
Длинный, тощий, с громадным рюкзаком за плечами. Он ввалился в столовку, увидел нас, обрадовался.
– Ребятушки! – раздался радостный возглас. – Я вас нашел!
Ужинающие туристы побросали ложки и уставились на него с любопытством.
Я представил приятеля Валере. Тот кивнул, осведомился, где он хочет жить, в домике или палатке.
– Не, у меня все с собой, – Саша кивнул на рюкзак, – вы лучше покажите, где у вас можно встать?
– «Дикарей» не пускаю, – отрезал Валера. Потом придирчиво осмотрел и разрешил пока пожить в пустующей палатке, даже денег с него не взял.
Саша, естественно, поселился, питался кашей, оставшейся от завтрака, и бродил по побережью в поисках халявной стоянки. Таковой не обнаружилось. Тогда предприимчивый Саша договорился с Советским об аренде поляны, а точнее, островка, намытого горной речкой. Валера и это разрешил, с одним условием: не должно быть младенцев. Это условие жестко оговаривается Валерой со всеми туристами: на базе нет врача, до ближайшего поселка семь километров, змеи и огонь-трава. Кроме того, Валера панически боится детей. Мы все знаем, что у него есть сын, которого отец видел в последний раз, когда мальчику было лет пять. Может быть, из-за этого при виде младенцев директор сатанеет?
Правда, на турбазе вместе с мамой, той самой Надей, новой приятельницей моей жены, живет годовалый младенец, но он – сынишка Валериного друга. Советский поселил маму с ребенком подальше от глаз, в домик на отшибе.
Валера подробно инструктирует
