набитые торбы и поволокла их во двор.
Под забором сидели уже трое. Все знакомые. Лев Борисович встал, пошёл ей навстречу, искательно заулыбался ещё издалека. Подошёл, протянул было руку, чтобы взять у неё одну из сумок, но засомневался, недоверчиво спросил:
– Это всё нам?
– Конечно, – сказала Аня. – Кому же ещё? Останется – товарищам отнесёте.
И отдала ему ту сумку, что была полегче. У Льва Борисовича болел позвоночник и временами отказывали ноги, ему тяжёлое поднимать было нельзя. Но и ту сумку, которая полегче, он нёс с заметным трудом. Поэтому Аня, подойдя к тем двум, которые так и сидели неподвижно, сердито сказала:
– Ну что ж вы такие? Даже не догадаетесь помочь. Или сегодня опять болеете?
– Аннушка! – Лёня-Лёня торопливо поднялся, косолапо шагнул ей навстречу, с готовностью потянулся за сумкой. – Здорово, Аннушка! А мы тебя не узнали, богатой будешь. Лев-то наш говорит: она! А Коля говорит: нет, не она, мешки сильно большие, не может быть, чтобы нам, это чужая пацанка, просто мимо идёт… И я говорю: не она, она всегда в штанах, а эта в платье каком-то, и волосья не прибраны… А это ты и есть! А чего в мешках-то? Правда, что ли, все нам? Ты не думай, мы сегодня в норме. Ни рубля не надыбали, вот те крест… Потому что уже нигде ничего нету… Даже нормальных бутылок не стало… Одни баклажки пластмассовые валяются везде… А кому они нужны? Никто их не принимает…
Он всё говорил и говорил жалобным голосом, и суетливо помогал Ане вынимать из сумок продукты, и раскладывать их на расстеленной загодя газете, и руки у него тряслись, и дышать он старался в сторону… Врал, конечно, какую-то сумму они сегодня надыбали – и тут же пропили. Наверное, сумма была действительно маленькой, и на закуску не хватило. Вон они какие голодные. Да и пьяные не очень.
– Ты ей не ври! – строго сказал уголовник Коля – тот самый, который всегда ходил со своей миской и со своей ложкой. – Ей – нельзя… Аня, мы всё ж приняли. Но мало – это правда. А кто не пьёт? Жизнь такая. Ты понимаешь. Понима-а-аешь!.. А то бы разве кормила?.. Песню знаешь? Кто не страда-а-ал, тот страданьев чужих не поймё-о-от…
– Страданий, – машинально поправила Аня. – Правильно «страданий», а не «страданьев»… Да не торопитесь вы так, там всем хватит, ещё и останется. Одну сумку я вам оставлю. И банки тоже оставлю, может быть, вам пригодятся. И кастрюлю оставлю, она моя… Вот в этой коробке зелёнка, бинты, пластырь, анальгин. Мыло от вшей. Сейчас жарко, можете и в речке помыться. И одежду постирать в речке можно, на солнце за пятнадцать минут высохнет. Вот в этом пакете – трусы и майки. Они не очень новые, но совершенно чистые. И простыня.
Она большая, если её порвать – будет три полотенца, тоже больших… Лев Борисович! Вот это специально для вас. Шерстяной жилет. Он очень колючий, зато очень тёплый. Даже летом на ночь обязательно надевайте. А зимой вообще не снимайте ни ночью, ни днём. Может, спина не
