style="font-size:15px;"> – Ну?! И у тебя наверняка есть шнапс! Затем берешь…
Бармен (эпилепсируя):
– Тсс! Тсс! Нет! Нет! А-а!
Бармен умирает.
Капитан (свидетельствуя): Cadaver rigidus.
Капитан выметается, не преминув выдать в адрес трупа целую серию нецензурных ругательств.
Такие слегка шутливые сценки (если в вышеуказанных текстах читатель усматривает шутку) представлялись Гласу не всегда. Временами на Антея нападал панический страх. Временами Антей вздрагивал, чувствуя, как учащается пульс. Трепет жертвы перед тем, как на нее набрасывается ужасный сфинкс?
День за днем, месяц за месяцем галлюцинация, прикармливая и не насыщая, впрыскивала ему яд, все сильнее сжимала в мучительных тисках дурмана.
Глава 6
затягивающая в кафкианский лабиринт
Раз, на закате, вид букашки (или таракашки), без успеха пытающейся забраться на перекладину фрамуги, вызвал у Антея – без всяких причин – весьма неприятную реакцию. В чернеющей твари Антей увидел знак выпавшей ему судьбы.
В безлунных сумерках Антей предавался чистейшим кафкианским фантазиям: видел себя – в виде жука или клеща-паразита – лежащим на кушетке, зажатым в медный панцирь и бессильным найти какую-нибудь зацепку. Пленника кидает в жар. На крик не прибегают. Из зудящей эпидермы выделяется слизь. Трехпалая лапа хватается за вакуум. А в квартире ни шума, ни звука, лишь ржавая жижа капает из крана в умывальнике. Знают ли люди, как безнадежна ситуация пленника? В силах ли выпутать несчастную жертву из западни? Ждать спасения придется часы, дни? Нет ли заклинания, чье изречение смягчит сию страшную участь? Ему не хватает дыхания. Не спеша наступает удушье. Чувствуется жжение в легких. Начинается сильная резь в трахее. Жертва пытается взывать к спасению. Вырывается не крик, а жалкий хрипящий всхлип. Гримаса искажает лик, смещает эпидерму на висках, скулах, щеках. Раздается рев. Жертва хрюкает и визжит, как забиваемая свинья. Тяжкий груз давит на грудь. Жертва ахает, кряхтит. Весь ее вид выражает смертельный (предсмертный?) страх; глаза стекленеют. Из гниющих ушей вытекает черная лимфа. Слабеющая жертва мечется, дергается в спазмах, сипит. На предплечье справа расцветает и раскрывается крупный карбункул, временами выплескивающий катаральную гниль.
Антей тает как свеча. Худеет, теряя минимум фунт в день. Руки превращаются в сучья. Багрянистая, бугристая, губастая, скуластая харя трясется на исхудавшей шее. И все те же тиски, сжимающие клетку ребер, все те же сдавливающие цепи, истязающие узы – удушающий жгут удава, петля гадюки – сминают ему грудь. Изредка раздается скрежет скелета, хруст сустава. Жертва не в силах издать даже малейший звук.
Затем Антей начинает усматривать в этих явлениях признаки приближающейся смерти. Люди к нему не придут. Люди не будут вникать в несчастье, свалившееся на ренегата. Да и близкие вряд ли примут участие в развязке, кюре не станет замаливать Грех.
Антей видит, как в лазурных небесах парит стервятник. Вблизи кушетки, вкруг, несут караул целые вереницы тварей: жирные черные крысы, наземные и летучие мыши, ехидны, ящерицы, жабы, тараканы. Выжидают и предвкушают близкую падаль, легкую снедь. Еще минута – и с вершинных круч ринется ястреб, а из
