низкого мужского баритона вслед за чьей-то осязаемой тенью к левому ушку и дальше в сторону. И как видно они задели не только макушку головы, пробежавшись ментоловым холодком по всей обнаженной спине девушки вплоть до копчика.
Их прямолинейный смысл вогнал в расслабленное и практически полностью до этого отключенное сознание Джоанны свои раскаленные иглы шокирующего контекста секунды где-то через три-четыре, не меньше.
– П-простите… вы что-то сказали?
Наверное, они оказались слишком раскаленными. В голове по любому полопалось несколько сотен тысяч нейронов, и ясный взор округлившихся от удивления глаз накрыло ослепляющей вспышкой вскипевшего в крови адреналина.
– Люблю угадывать, что надето на девушке под столь откровенным облачением, именуемым в миру коктейльным платьем. И что самое приятное, очень редко ошибаюсь.
– Самое приятное?..
Пришлось часто заморгать, поскольку буйство подскочившего давления никак не желало прекращать своего эффекта домино. Теперь её почти обнаженное под чужим взглядом тело (ещё и оцеплённое едва не со всех сторон тенью незнакомца) буквально и полностью накрыло с головой очень и очень обжигающей волной неконтролируемого волнения. Пальцы интуитивно впились в тонкие стенки бокала, изгибы локтей плотнее вжались в холодную поверхность глянцевой столешницы барной стойки, то ли в неосознанном поиске прочной опоры, то ли… чего-то весомо ощутимого, если вдруг это что-то можно будет применить в ближайшие секунды в качестве тяжёлого орудия.
– Да, вы правы. Я малость слукавил. Ведь самое приятное в подобных ситуациях, когда мои прогнозы полностью подтверждаются, особенно, после того, как я сниму с данной девушки платье и собственными глазами увижу, что под ним находится.
После таких слов её должно было приложить окончательно, но!.. В голове вдруг что-то щёлкнуло или перемкнуло, резко переключившись на иную волну осмысления. Горячая пелена если и не сошла с глаз окончательно, то ослабила своё давление где-то процентов на семьдесят-восемьдесят, позволив наконец-то образу этого чёртового нахала проступить поверх перекрытой им картинки внешнего обзора (занимавшего до этого западное крыло зала ресторана «Аркадия»).
Он сидел на ближайшем высоком табурете всего в одном футе от её левого плеча. При чём ему ничего не стоило чуть поддаться вперёд и сократить это ничтожное расстояние до абсолютного ничто буквально за считанные мгновения. Хотя, едва ли в эти секунды Джоанн думала о подобной вероятности.
Её ротик приоткрылся. Можно считать, это у неё слегка отвисла челюсть. Дыхание-таки перехватило, но совсем по иной причине, даже несмотря на то, что в груди, на уровне солнечного сплетения повеяло стынущим холодом, а в голове или сознании опять что-то перемкнуло. И, как видно, в тот момент оказалось несколько проблематичным определить, что же именно она почувствовала. Немного позже она назовет данный "приступ" необъяснимым наваждением, поскольку то, что она тогда увидела должно было вызвать в ней лишь волну одной сплошной неприязни.
Но, увы, в нём действительно было что-то дьявольское, не смотря на присутствие в его внешности вопиющих для Джоанн Слоун элементов, которые она так жгуче ненавидела в представителях мужского населения планеты едва не с пелёнок, если не считать длинных волос.
Да, длинные, до плеч, густые, тёмно-русые с рыжеватой медью, слегка вьющиеся в локоны на концах – единственное, что в этом напыщенном питекантропе притягивало искушенное внимание… Ну, если не считать гладиаторской фигуры ростом не менее шести футов с впечатляющим размахом мускулистых плеч, прокаченными руками, обязательно обтянутых чёрным шёлком модельной сорочки с закатанными по локти рукавами и расстёгнутым под широкой шеей на несколько пуговиц воротом. Черты лица вроде тоже как бы имели место быть симпатичными, а может и не только имели. Во всяком случае, глаза цепляли по любому, что в принципе, как и в первую очередь, раздражало не меньше (а то и больше!). Слишком прямые, чайного цвета с янтарной золотинкой, с захватывающей дух глубиной, которая впивалась в твой взгляд ненасытным омутом смертельного болота, намереваясь затянуть тебя на самое дно раньше, чем ты успеешь опомниться.
Слава богу, данное наваждение длилось недолго. Достаточно было переключить внимание на остальные не менее шокирующие детали: чёрный кожаный жилет (!!!), кожаный ремень с огромной овальной бляхой (лучше сразу пристрелите!) с какой-то выбитой эмблемой байкерского клуба и… несколько завитушек абстрактного рисунка цветной (боже всемилостивый!) татуирови на изгибе левого локтя и краешке загорелой груди, просматривающейся под расстёгнутыми краями ворота.
Думаете, это всё? О, нет! Контрольным оказалась его борода! Не аккуратная эспаньолка и не двухнедельная щетина, а самая, что ни на есть, настоящая, длинная и очень густая, на подобие войлочной мочалки, из-за которой невозможно разглядеть ни контура губ, ни формы подбородка со скулами, не говоря о возможности определить реальный возраст её обладателя. Одним
