переспросил Степан.
– В Америку, Степа, в Америку!
– Ох, Тема, какой же ты еще глупый! Это когда тебе восемь или десять лет, можно, Майн Рида и Фенимора Купера начитавшись, в Америку собираться, в индейцев играть. А сейчас – мы уже взрослые. И если поймают, не отчим ремня всыплет. Пропишут так, что не обрадуешься.
– Строго говоря, Степан прав, – рассудительно молвил Заварзин.
Они успели до развода Дворцового и перешли по мосту над стальною Невой и теперь уже подходили к Стрелке.
– Путешествие будет весьма опасным. Риск огромен, а преимущества, в случае успеха, не очевидны, – продолжил Заварзин.
– К тому же, – тихо добавил Степа, – то, что мы совершим, будет сильно смахивать на предательство.
– Предательство?! – громовым басом переспросил Артем. – Предательство кого? Этого сухорукого гномика, который в Кремле сидит? Его своры вождей? Это они – нас предали! Нас – всю Россию! Они – нас: мнут, бьют, распинают! Предатели – они! Э, да что с вами говорить!
Тема с досадливым отчаянием махнул рукой и прибавил шагу.
Заварзин со Степой переглянулись, и тот взялся догонять брата. Настиг, ласково положил руку на плечо. Тема повернулся к нему. В его глазах блеснули слезы. Старший брат что-то зашептал младшему, что-то успокаивающее – а что, Заварзин издали не услышал.
Их, всех троих, арестовали через десять дней – Тема уже познакомился и даже подружился с будущей женой брата Еленой, однако Степан к тому моменту еще не успел жениться. А еще у Артемия успел начаться собственный роман – с ленинградкой Анастасией, одной из подружек Лены. Они ходили в кино, в цирк и даже два раза целовались. Один раз в ее подъезде, второй – на лавочке на Марсовом поле. Целовались – но не больше. В сороковом году советские девушки были очень строгих нравов.
Братьев арестовали как раз в тот день, когда Артем собирался впервые прибыть в дом Насти, познакомиться с родителями. У него имелись самые серьезные намерения.
От своих колымских друзей Артем знал, как оно все бывает. Все рассказывали ему, что, если вдруг арестуют, не надо играть со следователями в красного партизана, надо со всем соглашаться и подписываться под всем, что тебе инкриминируют. Даже если тебе приписывают самую подлую глупость или глупую подлость. Все равно ведь все подпишешь, что они скажут, советовали ему – но сначала тебя изобьют, измучают.
А еще следователь, фамилия его была Ворожейкин, сказал: «Если ты, Артемий, разоружишься перед следствием и откровенно расскажешь о вашем плане побега, я твоего брата Степана и других причастных брать не буду».
И Тема легко, будто речь шла не о нем, а о ком-то другом, постороннем, согласился с тем, что он является лидером контрреволюционной ячейки, которая работает в тесной связи с белофиннами и британской разведкой. Подписался, что занимался оголтелой антисоветской пропагандой, распространяя клеветнические измышления о советском строе, о руководителях партии и государства, лично
