в короткую не по возрасту юбку и ярко-розовый свитер с огромным вырезом на пышной груди. Правда, поверх выреза был повязан черный шелковый платочек, совершенно не сочетавшийся с остальным нарядом. В общем, она напоминала барменшу или официантку из заведения, основную клиентуру которого составляют водители-дальнобойщики.
– Он думает, что если женщина, так можно хамить! – проговорила женщина и снова промокнула потное лицо носовым платком. – Если женщина, так можно любые деньги брать!
– Вы это о таксисте? – догадался Василий Макарович.
– А о ком же еще? – недоуменно переспросила гостья. – Если здесь всегда стоило сто рублей, а он вдруг заломил двести! Ну, я ему показала, что не из таких! Что об меня нельзя ноги вытирать! – И она шумно высморкалась.
Иногда Василия Макаровича озаряли предвидения. Точнее, иногда срабатывала его профессиональная интуиция. Так произошло и на этот раз. «С этой женщиной у меня будет масса неприятностей! – подумал он тоскливо. – Однако, к сожалению, я не в том положении, чтобы выбирать клиентов…»
– Итак, чем я могу вам помочь? – проговорил он твердо.
Женщина открыла сумку, достала оттуда сложенную вчетверо газету – ту самую, рекламную – и ткнула в объявление:
– Вот тут написано, что у вас большой опыт работы и вы поможете в разрешении проблем?
– Да, это так! – Василий Макарович солидно кивнул. – А у вас, надо полагать, проблемы?
– У меня не проблемы… – женщина шумно задышала, ее пышная грудь заходила ходуном, а ярко накрашенные губы сложились в скорбную гримасу. – У меня не проблемы, у меня горе!
Прикоснувшись к черному платочку, как будто он должен был все объяснить Василию Макаровичу, клиентка еще раз шумно вздохнула и проговорила доверительно:
– Я потеряла близкого человека!
– Близкого человека? – машинально повторил Куликов. – Насколько близкого?
– Ближе некуда! – Женщина поднесла к лицу многострадальный носовой платок, как будто собралась разрыдаться, но передумала и сообщила:
– Я потеряла мужа, Николая Захаровича!
Только теперь Куликов понял, что черный платочек, повязанный на шею клиентки, обозначает траур. Впрочем, остальной ее наряд явно не соответствовал случаю. Но и то сказать – у какой женщины окажется наготове полный траурный гардероб?
– Итак, вы потеряли мужа, – подбодрил Куликов женщину. – А чем лично я могу вам помочь?
– Вы должны восстановить справедливость! – Женщина перегнулась через стол, ее лицо выражало теперь не скорбь, а гнев и желание мести. – Она должна понести заслуженное наказание!
– Она? – переспросил Куликов. – Кто она?
– Как – кто? – брови женщины поползли наверх. – Эльвира, разумеется! Первая жена Николая Захаровича!
– Так, – Куликов придвинул к себе блокнот, взял в руку аккуратно очиненный карандаш и постучал им по столу, – теперь расскажите мне
