просили сказать, не ограбили ли нашу хату. Я сказала, вроде что-то пропало, а что – не пойму.
– Правда, что-то пропало? – оживился Саша. – Если да, то брали не мы!
– Знаешь… – протянула Анжелика. – Как это ни глупо, но мне кажется, действительно, что-то пропало. А что – не пойму. Сам знаешь, какая у меня зрительная память!
– Тем более ты должна туда поехать и понять, что пропало, – настойчиво повторила Лена. – И забери фильтр, если они его не взяли с собой.
– И они что же, даже не сказали тебе, как он погиб? – изумлялся Саша.
– Нет, представь себе… Наверное, решили, что я сама видела, если вызвала их.
– О, твое счастье! Представляешь, ты звонишь в милицию, говоришь – «мужа убили», они приезжают, спрашивают, как он помер, а ты не знаешь… С чего же ты взяла, что его именно убили? Может, умер от разрыва сердца? Как бы ты попалась! Так вот запомни – рана на затылке, кровь запеклась… Ты же обещала его осмотреть, чтобы не попасть впросак!
– Я его осмотрела, – пробормотала Анжелика. – Но я думала, вы его…
– У задушенных вид не такой, как у него! – резко вмешалась Лена. – Тебе это в голову не стукнуло?!
– Неплохой каламбурчик, – Анжелика снова вздрогнула. – Нет, мне ничего в голову не стукнуло. И на его шею я не смотрела. Боялась. Только лицо рассмотрела и его руку. И все. А какие из себя удавленники, откуда мне знать…
– В общем, тебе повезло, – заключил Саша. – Никаких тяжелых впечатлений. Ну не надо, не делай волчьих глаз! Мы пережили куда худшие минуты, когда подняли его голову с ковра! А ты умудрилась быть там и ни черта не заметить.
– Я рассчитывала на вас. Потому и не осматривала его как следует. Кто мог знать, что это не вы…
– Веришь, наконец?
– Почти.
– Привези фильтр, – монотонно напомнила Лена.
– Надоела! Если не пропал, привезу. Мне что – уходить?
– Ты боишься туда ехать, – догадалась Лена. Лицо у нее было хмурое и усталое, а может, Анжелике показалось – в комнате стемнело, а света никто не зажег. Трое собеседников превращались в силуэты, смутные, расплывчатые в сумерках. У них уже не было отчетливых лиц, не видно было глаз, остались только голоса, тихие и отчетливые. «Кто из нас четверых умер?.. – смутно подумала Анжелика. – Он? Или мы трое, его убийцы? У него был такой спокойный лоб, когда я дотронулась до него рукой. И глаза закрыты, будто он спит. Лицо, которое я знала наизусть. Зачем я так хорошо его изучила? Теперь он будет мне постоянно являться… И нет надежды, что когда-нибудь его черты расплывутся, как сейчас у нас троих… Я его буду помнить всегда, слишком отчетливо, слишком хорошо. Я все наврала насчет своей зрительной памяти, то, что надо, я помню прекрасно. А что не надо – еще лучше. Вот в чем беда».
Она встала, засунула полы рубашки в джинсы. Хрипловато сказала:
– Ладно, если так, я пойду.
Ей хотелось поскорее покинуть этих людей, чтобы не слышать вопросов и самой не задавать их. Саша попытался ее остановить:
– Погоди!
