с него глаз. Ей было даже весело, впрочем, веселость была истерического характера, как и все впечатления в этот нелепый день. А начинался он так удачно!.. – Ну, почему на это пошла твоя мама, я еще могу понять. А он-то зачем?
– Ты не понимаешь мужской психологии, – вмешался Саша. – Мужику, в общем, все равно…
Она заметила, как при этих словах напряглись плечи Юры, надо сказать, довольно широкие. Укоризненно взглянула на Сашу, снова обратилась к несчастному парню:
– Слушай, а ты как… Относился?
– А как мне относиться? Я с тобой не общался, его тоже мало знал. Сашки это не касалось. Зачем мне кому-то рассказывать?
– Как узнал?
– Да просто. – Он понемногу начинал трезветь. – Узнать нетрудно, мы же соседи. Что я – не видел, куда она бегает?
– Ладно, все! – вздохнула Анжелика. – Кругом мерзость. Ну и подзаборник был мой муж! А с виду такой порядочный, строгий даже… Похоже, у него был целый…
Она хотела сказать «гарем», но осеклась, речь все же шла о матери Юры.
– Ну, хорошо. Насчет твоей мамы и ее отпечатков я уже все поняла. Но ты зачем пришел сюда?
– За отцовским кубком.
– Чем-чем?
– Она снесла твоему мужу отцовский кубок, память об отце… – с искренней злостью пояснил тот. – Я пришел домой, увидел, что кубка нет. Она, видимо, давно решила его подарить, потому что в последнее время держала не на видном месте, а в шкафчике. Чтобы я отвык его видеть, понимаешь? А я сразу что-то неладное почувствовал. Представляешь, прихожу я домой. Поужинал. И за каким-то чертом полез в шкафчик. Вижу, кубка нет.
– Ада Дмитриевна поторопилась, – вставил Саша. – Ей надо было хоть инсценировать ограбление квартиры. А так он сразу все понял.
– А что за кубок такой? Спортивный? – поинтересовалась Анжелика.
– Нет, отец спортом не занимался. Кубок очень красивый, баварское рубиновое стекло, на кованой золотой ножке. Его привез дедушка, с войны, как трофей. Отец этот кубок очень любил. Несколько раз рисовал его. Он же был художник.
– Между прочим, портрет Ады Дмитриевны с этим кубком у них в большой комнате висит, – снова вмешался Саша. – Шикарный портрет!
– Я когда увидел, что кубка нет, сразу понял: она его подарила Игорю, – продолжал Юра. – Припер ее к стенке, она молчит. Значит, думаю, так и есть. Побежал сюда. Вбегаю – он лежит на полу мертвый. Я сразу понял, что мертвый. Кубок на полке стоит, рядом с часами. Я не сразу решился подойти к нему. Потом все же подошел, наклонился, даже лоб ему потрогал. Уже был холодный…
– Во сколько это было?! – жадно спросила она.
– Я могу только сказать, во сколько в себя пришел. В десять сорок пять. У себя в комнате, с кубком в руке. Значит, труп я нашел минут пятнадцать назад. В половине одиннадцатого. Наверное, тогда я и сигарету выронил из кармана, когда наклонился над ним. Не помню, ни черта не помню… Я в тот день опять курил мамины сигареты.
– А мама твоя во сколько приходила? Она действительно была у него в тот вечер?
