с каждой серией – серей.
Там русский царь в вагоне чахнет,
играет в секу и в буру.
Там лишь порой беззвучно ахнет
шестидюймовка на юру.
Там за Ольштынской котловиной
Самсонов с деловитой миной
расстегивает кобуру.
В том мире сереньком и тихом
лежит Иван – шинель, ружье.
За ним Франсуа, страдая тиком,
в беззвучном катится пежо.
………………………………..
Еще раздастся рев ужасный,
еще мы кровь увидим красной,
еще насмотримся ужо.
Народовластие есть согласование противоборствующих корыстей
Скоро бумага выходит.
Почата новая десть.
И ладьеводец выводит:
«Народовластие есть…»
В горнице пыль колобродит.
Солнечный луч не находит,
где бы приткнуться, присесть.
Всюду записки, тетради.
Чай недопитый вчера.
И коготком Бога ради
скрип неотрывный пера.
И за окном в палисаде
ветер. И пусто в ограде
града Святого Петра.
Русское древо осина
златом горит на заре.
И парусов парусина
сохнет в соседнем дворе.
Что же так псино, крысино
ноет? И что за трясина
тряская в самом нутре?
То ли балтийский баронец
лепит кривые слова.
То ли картавый народец
тщится сказать «татарва».
Солнце глядится в колодец
полный чернил. Ладьеводец
крупно выводит: «…сова…»
Вид у романов сафьянов.
Вид у обоев шелков.
А у оплывших диванов
вид кучевых облаков
над немотой океанов.
И ложноимя «Иванов»
он подписует, толков.
Инструкция рисовальщику гербов
На фоне щита
иль таза, иль мелкого блюда,
изображение небольшого верблюда,
застрявшего крепко в игольном ушке,
при этом глядящего на кота, сидящего в черном мешке,
завязанном лентой цвета нимфы, купающейся в пруду,
по коей ленте красивым курсивом надпись:
SCRIPTA MANENT
(лат. «Не легко, но пройду»)
На постаменте в виде опрокинутой стопки
две большие скобки,
к коим стоят как бы привалившись:
справа – лось сохатый,
слева – лев пархатый;
в скобках вставший на дыбы Лифшиц;
изо рта извивается эзопов язык,
из
