утенком в стае прекрасных лебедей.
Анамария сделала еще глоток вина, повернулась и улыбнулась седовласому приветливому виноделу.
Он напоминал ей Санта-Клауса. Будучи одной из немногих женщин-виноделов в этом зале, она была ему благодарна за доброту и уважительное отношение. Анамария решительно приказала себе выбросить из головы мысли о Витторио Кацлевара. Те несколько слов, которыми они обменялись почти семнадцать лет назад, сейчас не имеют никакого значения.
Свет струился из окна виллы Россо, когда Анамария свернула на дорогу, ведущую к дому. Отец ждал ее возвращения, так было всегда, когда она отправлялась на какие-то мероприятия. Несколько лет назад он пошел бы на дегустацию вин вместе с ней, но теперь заявлял, что ей нужна независимость. Анамария подозревала, что он просто устал от общения. По натуре ее отец был тихим и скромным человеком.
– Ана? – раздался его голос из кабинета, когда она вошла в дом и сняла пальто.
– Да, папа?
– Расскажи мне о дегустации. Там были все?
– Все известные виноделы, – ответила она, входя в кабинет с улыбкой, – кроме тебя.
– Ты мне льстишь.
Отец сидел в глубоком кожаном кресле у камина, в котором потрескивали поленья. Книга лежала на его коленях, он снял очки для чтения, чтобы посмотреть на дочь. Его морщинистое лицо с тонкими чертами озарилось улыбкой.
– Ты не должна мне такое говорить.
– Я знаю, – ответила она, садясь напротив него и снимая обувь, – но сегодня вечером я сама стала предметом обсуждения.
– Да? – Он закрыл книгу и положил ее на столик вместе с очками. – Что ты имеешь в виду?
Она не хотела упоминать Витторио. И все же графу Кацлевара как-то удалось вторгнуться в их разговор с самого начала.
– Вернулся граф Кацлевара, – тихо объяснила она. – Он появился на сегодняшней вечеринке. Ты знал, что он вернулся?
– Да.
К удивлению Аны, Энрико казался задумчивым и настороженным.
– Я знал.
– Правда? – Она подняла брови и уселась в глубокое, потертое кожаное кресло, подгибая под себя ноги. – Ты мне не говорил.
Ей не удалось сдержать упрека в голосе.
Отец не торопился с ответом, и у Аны сложилось отчетливое ощущение, будто он что-то от нее скрывает.
– Что ты молчишь, папа?
Он пожал плечами:
– Его приезд не показался мне важным.
Ана кивнула, соглашаясь.
– Ну, уже поздно, – сказала она наконец. – Я устала, поэтому пойду спать.
Она взяла туфли и медленно прошла через библиотеку, затемненное фойе и вверх по мраморной лестнице на второй этаж. Она прошла мимо темных комнат – на вилле было восемь спален и только две из них использовались по назначению. Здесь редко бывали гости.
Мысли о Витторио не выходили у нее из головы, когда
