местность, как стая стервятников на падшую лошадь.
ТИМУР-ДИПЛОМАТ
После нападения хана тюркские эмиры сплотились перед лицом общей опасности. Не стал объединяться со всеми Баязит Джалаир. Он поспешил назад в свой город Ходжент, который располагался к северу от территории барласов на пути нашествия хана. Джалаир преподнес ему подарки и свою готовность покориться его воле.
Хаджи Барлас оказался в это время столь же нерешительным, сколь был импульсивным прежде. Он созвал всех воинов из Шахрисабза и Карши, заявив о своих претензиях на руководство после смерти Тарагая. Затем он раздумал сражаться с войсками хана и известил Тимура о том, что уходит со своими людьми и скотом на юг в направлении Герата.
Однако Тимур не пожелал оставить Шахрисабз беззащитным перед вторгнувшимися северянами.
– Уходите куда хотите, – ответил он дяде. – Я еду ко двору хана.
Тимур знал, что хан с севера, повелитель пограничных монголов, спустился с гор в плодородную долину Самарканда, чтобы восстановить свои прежние права на эту землю, но он склонен был также пограбить. Молодой барлас намеревался каким-нибудь образом уберечь свою долину от грабителей. Алджай с младенцем Тимур отправил к ее брату, который двигался с войском, спустившись с кабульских гор, к Самарканду. Он мог бы и сам отправиться с ними и таким образом уберечься от неприятеля. Попытка сопротивления нескольких сотен воинов двенадцатитысячной армии пограничных монголов – непростительная глупость. В то же время отец и Созидатель Эмиров предостерегали Тимура против подчинения хану с севера, который мог уничтожить всех тюркских наследников престола и поставить на их место своих людей. Но ведь, в конце концов, хан был титулованным владыкой Тимура – повелителем его предков.
Казалось, Тимур ничего не мог сделать в таких условиях. Его племя, по словам летописца, напоминало орла без крыльев. В Шахрисабзе господствовали страх и неопределенность. Часть воинов, захватив с собой лучших лошадей и женщин, бежали по дороге в Самарканд. Другие, решившие не бросать своего имущества, поспешили засвидетельствовать свою преданность Тимуру и стать под его защиту, видя, что он сохраняет присутствие духа.
– Друзья в час беды – не настоящие друзья, – сказал Тимур. Он не хотел их помощи. Многочисленное окружение из всякого сброда лишь дало бы хану удобный предлог для нападения.
Вместо этого Тимур предпринял кое-какие меры. Он пошел к своему духовнику, мудрому Зайнеддину. Они беседовали вдвоем всю ночь. Содержание беседы неизвестно, но после нее Тимур стал собирать лучшее из своего достояния – племенных лошадей, седла с серебряной инкрустацией и прежде всего золото и драгоценные камни разного рода. Очевидно, Зайнеддин открыл для него и кладовые монастыря, поскольку хан с севера был заклятым врагом шариата и духовных лидеров мусульман.
Вскоре показались пограничные монголы. Их разведчики скакали на низкорослых
