Мать согласилась, движимая в равной мере патриотизмом и желанием не оставлять дочь без присмотра. Но нежной и трепетной Мэри Саммер вскоре пришлось отказаться от ухода за ранеными – от одного вида окровавленных бинтов ей делалось дурно. Гораздо больше пользы она принесла, перейдя на работу в секретариат. Агата же, напротив, в палатах, пропитанных стойкими запахами крови и дезинфекции, чувствовала себя как рыба в воде. К концу войны она решила стать медсестрой.
Многие месяцы под непрестанными бомбежками, на протяжении которых она лицом к лицу встречалась с болью и смертью, изменили ее характер. Тот, кто пытался с ней спорить, натыкался на холодный взгляд ее светлых глаз и выслушивал рубленые фразы, вылетавшие из ее красиво очерченного чувственного рта. Когда мать принималась жаловаться на нехватку и дороговизну продуктов, а сестра вслух грезила о встрече с Ральфом Маккалленом, она лишь пожимала своими худыми плечами. Разве это было главное?
Осенью 1945 года она без всяких затруднений поступила в медицинское училище, может быть, не самое престижное, зато ближайшее к дому. Дело в том, что мать, получив известие о гибели мужа, впала в неизбывную тоску. На младшую сестру с ее фантазиями, не имевшими ничего общего с реальной действительностью, рассчитывать не приходилось, и Агата разрывалась между учебой и домашними хлопотами. Несмотря ни на что, она окончила училище лучшей в выпуске, хотя занималась всего год – учитывая госпитальный опыт, директриса взяла ее сразу на последний курс. Работать она устроилась в государственную больницу, где и познакомилась со своим мужем. Первым из четырех, которых ей предстояло похоронить.
– Ну хорошо, что сегодня получила? – заинтересованно спросила Агата.
Саманта машинально вытерла ноги о ярко-красные вишенки, вышитые на половике. Бабушкина квартира, расположенная над ее собственной, имела ту же планировку, с той лишь разницей, что кухня выходила окнами в палисадник, а гостиная – на улицу. Зато обставлена она была совсем по-другому. Пузатый холодильник, буфет, пластиковый стол и табуретки – кухня Агаты словно сошла со страниц женского журнала пятидесятых. Безупречной, почти стерильной чистоты помещения не нарушали ни цветы, ни безделушки. Единственным его украшением служили картинки с изображением лекарственных растений, висевшие на стенах. Гостиная, напротив, напоминала антикварную лавку – импозантные комоды вощеного дерева и обилие полотен, с каждого из которых глядели скромные полевые цветы. Напротив любимого кресла Агаты стоял обитый ярким ситцем диван. Пышные узоры, повторявшие рисунок обив ки кресла, наводили на мысль о весенних садах, для тепла прикрытых шерстяными пледами и уютными вышитыми подушками. Посередине примостился журнальный столик, заваленный словарями. Агата проводила в этой комнате бо́льшую часть своего времени, которое делила между разгадыванием трудных кроссвордов и пристальным наблюдением за передвижениями соседей.
В эти минуты Саманта с бабушкой сидели
