астей: «Спасатель», «Восхождение» и «Лавина». Это роман о трёх поколениях одной кавказской семьи, на долю каждого из которых выпало своё непростое время. Старшему пришлось выживать в условиях репрессий и Великой Отечественной войны, среднему – строить новую жизнь в послевоенные и застойные годы, на долю младшего выпали годы смуты и страшной чеченской войны. Судьбы героев романа переплетаются с судьбами других россиян, с которыми кавказцев связывает единая страна, годы мирного сотрудничества и застарелой вражды. Герой книги молоды, нетерпеливы и смелы, они любят и ненавидят, не обращая вниманиия на мнение окружающих, что приносит им много радостей и огорчений. В романе практически нет отрицательных героев, но есть те, кто грешит и расплачивается за грехи по полной мере. Многие страницы романа псвящены последней кавказской войне, но не ее батальным сценам, а мирным жителям, попавшим под лавину военных действий. Они не только выживают в этих сложных условиях, но и сохраняют способность любить. В тоже время роман дает представление о том, как и почему на территории бывшего Советского государства могла начаться чеченская бойня и к чему она привела.
Это роман-исповедь, роман-покаяние, роман-примирение. Это попытка заставить россиян задуматься над тем, что надо сделать, чтобы не развалить единую страну? Как решить почти двухвековую русско-кавказскую проблему, коль Богу было угодно поселить наши народы по одну сторону Кавказского хребта?
Глава 1. Встреча в Есентуках
Неяркое зимнее солнце выглянуло из-за горы Бештау и зажгло огоньки на хрустальных люстрах, обильно украшавших потолок санаторной столовой.
– Ну вот и солнце вышло, а обещали снегопад, – ни к кому не обращаясь, сказала я. – Побоялась на Домбай путёвку брать, вдруг дорогу занесёт.
– Да разве они теперь умеют погоду предсказывать? – подхватил тему сидевший напротив симпатичный, начинающий полнеть мужчина-кавказец. – Вот у нас в Баку при Союзе была служба погоды! Она никогда не ошибалась.
– Что ты, кацо, говоришь такое? – перебил его сидевший за столом третий сосед – жизнерадостный толстяк с румянцем во всю щёку. – У вас в Баку умели предсказывать, а у нас в Подмосковье, на стратегических объектах, нет? Муть это всё, ничего они ни тогда, ни сейчас про погоду не знали и знать не хотят. Дурят народ и деньги проедают.
– Во-первых, я не Кацо, а Назим. Я много раз говорил, что я не грузин, а из Азербайджана, – посуровел кавказец. – А во-вторых, я никогда не понимал военных.
– Зачем тебе, чиновнику, нас понимать? – развеселился толстяк – полковник энергетической службы Московского военного округа. – Знай себе скрипи пером по бумаге, да и дело с концом.
– Я уже не чиновник, а генеральный директор предприятия, – давясь кашей, буркнул Назим.
– Ну опять начали, вы когда-нибудь сойдётесь во мнении? – улыбнулась я
– Что тут сходиться, знаем мы этих генеральных директоров: две калеки в штате и с ними генеральный директор. Зря ты, Назим, из чиновников ушёл, они сейчас в самой силе.
– Я не сам ушёл. Я работал в Центральном комитете профсоюзов начальником орготдела. В девяносто втором он прекратил свое существование.
– В профсоюзной канцелярии, так и говори, – ещё больше развеселился полковник, запивая чаем унылый диетический завтрак. – Я всегда говорил, что профсоюзы – это главные бездельники и их надо всех разогнать.
Полковник хаял советские профсоюзы всю неделю совместного сидения за столом. И было непонятно, зачем Назим, человек интеллигентный и мягкий, терпит насмешки соседа и не переходит за другой стол.
– Понимаете, уважаемая, – повернулся Назим в мою сторону, – профсоюзный ЦК был третьей властью в республике. Нам многое было доступно. Разве я бы поехал в этот санаторий, работай я на прежней должности?
– Конечно, не поехал бы. Наверняка бы сейчас в «Москве» – лучшем санатории Ессентуков – барином ходил, а прочие члены профсоюза по лачугам бы здесь селились. Я в прежние времена майором в военный санаторий не попал, так с семьёй под его стенами обретался, в хижине в два окна. Хватит, отправились ваши профсоюзы.
– Михаил Иванович, ну зачем вы постоянно обижаете Назима? – вступилась я за бывшего профсоюзного работника. – Он же не из Московского округа, а из Азербайджана.
– Да все они были одним миром мазаны, – ответил полковник и уже собрался было уходить, как на свободное место впорхнула ещё одна соседка по столу – симпатичное создание по имени Юля.
– Ой, опять опоздала, – защебетала она, – всё этот бабусячий заезд виноват.
– Какой-какой, Юленька? – обрадовался полковник новой соседке.
– Да бабусячий, то есть социальный, ну одни бабки отдыхают и очереди кругом создают. Представляете, мне
