не соглашалась и выходила в круг только на быстрые танцы. Только когда заиграл последний, прощальный вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», Марина наконец поднялась и, подав руку давно ожидавшему её милости кавалеру, закружилась, откинув голову и прикрыв глаза. Было очевидно, что ни кавалер, ни другие танцующие для неё не существуют, а есть только вальс и тот вихрь воспоминаний, который несёт её по знакомому залу.
– Как вы думаете, Ириночка, почему всё хорошее быстро кончается, а плохое длится бесконечно долго? – спросил генерал, подавая мне в фойе шубу.
– Я думаю, что, если бы счастье длилось бесконечно, оно превратилось бы в обыденность и перестало быть счастьем, – ответила я, наблюдая за тем, как Марина что-то сердито говорит своему кавалеру, вырывая из его рук свой полушубок. – Мариночка, вы с нами? – направилась я к ней.
– Да, конечно, – ответила та, почувствовав поддержку, круто отвернулась от кавалера и, взяв меня под ручку, вывела из здания клуба.
Следом вышел генерал, сокрушаясь, что не может проводить нас. Он очень обрадовался, когда стоящий на крыльце Юлин ухажёр заверил его, что доставит женщин в санаторий в целости и сохранности.
– Я бы и сам с удовольствием, но…
– Нарзан не тот стал, – продолжил за генерала улыбающийся парень.
– Молодой человек, поосторожнее, я курортный фольклор хорошо знаю. Не успеете оглянуться, как и вам нарзан разбавлять будут, а пока вперёд, чтобы путёвка ненароком не сгорела, – сказал генерал и, поцеловав на прощание руки всем трём дамам, достойно удалился.
– А что, только нарзан разбавляют, а ессентуки нет? – заинтересовалась Юля, когда компания вышла за ворота военного санатория.
– Чувствуется, Юленька, что вы первый раз на курорте, – засмеялся парень, – анекдот такой есть. Вернулся дед с курорта и говорит своему другу: «Не тот нарзан стал. Разбавляют, гады. Раньше стоит стакан нарзану выпить – сразу на женщину тянет, а теперь хоть ведро выпей – одни клизмы на уме».
– А путёвка почему может сгореть? – продолжала свои расспросы Юля.
– Юля, пока для вас с молодым человеком нарзан не разбавляют, ваши путёвки не сгорят, – весело сказала я, увлекая вперёд Марину и оставляя молодых наедине.
– А, поняла! – крикнула нам вслед девчонка. – Чтобы путёвка не сгорела – надо влюбиться!
– Трудно сказать, надо или не надо, – тихо проговорила Марина и ускорила шаг.
Выглядела она притихшей и отстранённой.
– Надо, Мариночка, потому что по-настоящему счастлив человек бывает только в любви, всё остальное: деньги, слава, успех – приносят удовлетворение, но не счастье, поверьте мне, уже совсем немолодой женщине», – произнесла я давно сформулированную для себя фразу.
– Наверно,
