кузен Поль. – «Быстроте и умению угадывать момент».
«Да, этого у него не отнимешь», – подтвердил я, чуть не сказав: «Знаете ли, если вам так надобен князь Долгоруков, то дождитесь его возвращения и пригласите сюда уже его. Причем здесь я».
«А знаете, что самое интересное, Ваше Сиятельство?» – любезно проговорил граф Николай, не отводя от меня пытливого взгляда своих черных глаз. – «По итогам сей ревизии государь жалует графа Беннигсена полным генералом. Неплохо так, да?».
Новость должна была для меня что-то значить, поэтому и произнесена была подобным тоном. Но я промолчал, не до конца поняв, каким образом все это связано со мной.
«Как полагаете, действительно ли дела в Литве обстоят так, как описывает про то князь?» – снова задал каверзный вопрос Новосильцев. Его кузен помалкивал и казался безучастным. Я даже подумал, будто граф Павел хотел нас покинуть, присоединиться к дамам, и только некий долг удерживал его в нашей компании.
Я пожал плечами. Откуда ж мне такое знать? В Литве я не бывал, с Беннигсеном особо не знаком, он мне всегда был неприятен.
«А вот князь Чарторыйский утверждает, что там все далеко не так радужно», – продолжал наседать на меня Новосильцев.
«И вы полагаете, будто князь Долгоруков врет», – произнес я твердо.
Мои простые слова вызвали подобие паники на самоуверенном лице графа Николая. Казалось, он не ожидал от меня них. Строганов тоже посмотрел на меня взволнованно. Было понятно, что последнему разговор неприятен. Он даже бросил выразительный взгляд на своего кузена и проговорил тихо:
«Ну причем тут оно, Ники?»
«Врет» – чересчур резко сказано», – уклончиво улыбнулся мой собеседник. – «Скорее, видит не всю правду. Но что ж, похоже, что Беннигсену везет. В отличие от всех остальных».
«Вам тоже весьма везет», – произнес я ровно с такой же улыбкой.
Строганов вновь взглянул на меня с каким-то даже суеверным ужасом. Я ломал все их представления о том, как должен был вести себя с ними, прекрасно это сознавал и даже был немного город собой.
Повисла пауза, после которой граф Павел сказал, побледнев (в этом у нас имелась схожесть – он вообще отличался склонностью бледнеть от волнения и гнева; обычно люди, испытывая подобные чувства, багровеют):
«Mon cher cousin, прошу тебя, дай нам час поговорить с графом наедине».
Новосильцев оскорбленно взглянул на него и произнес:
«Ладно, поступай, как знаешь».
Затем он удалился из комнаты, громко закрыв за собой дверь. Я подумал было, что обзавелся в его лице очередным недоброжелателем, а то и врагом.
«Прошу прощения», – искренно проговорил Строганов.
«Я вовсе не обижен, право слово», – напустив в голос притворного изумления, отвечал я.
«Так вы и впрямь полагаете, будто мы стали приближены к государю лишь
