скажите мне, известно ли вам содержание этих писем?»
«Никак нет, Ваше Величество», – проговорил Кристоф.
«Или, хотя бы, догадываетесь, кто есть Селанира?» – испытующе произнесла она.
«Я не смею об этом догадываться».
Их взгляды встретились. Он понял, что врать императрице бессмысленно. Той понятны ее догадки.
«В любом случае», – произнесла она. – «Я могу быть уверена, что о своих догадках вы никому никогда не расскажете. Впрочем, боюсь, что сейчас сохранение тайны не имеет никакого смысла…».
«Моя честь в любом случае не позволит вести компроментирующие мою государыню разговоры», – твердо произнес Кристоф. – «И я не потерплю таких разговоров в своем присутствии».
«Вы настоящий рыцарь, Ваше Сиятельство», – Елизавета проговорила эти слова без всякой лести в голосе, без снисходительности или многозначительности. Она словно констатировала не всем очевидный факт, который выяснила только нынче.
«Что там давеча говорил Талызин?» – подумал Кристоф. – «Наш глава – всегда государь той страны, где мы держим двор? А как же насчет государыни?».
«И еще, граф», – продолжила императрица. – «Моя сестра, принцесса Амалия, живо интересуется состоянием господина Рибопьера, но так как задавать вопросы вслух она не может, то ей приходится довольствоваться слухами, не все их которых верны, как вы понимаете…»
«Скажите Ее Высочеству, что он себя чувствует хорошо, несмотря на обширную кровопотерю и перенесенную лихорадку. Опасность давно миновала, но его здоровье так и не восстановилось, поэтому по совету докторов мой адъютант удалился в свои имения», – Кристоф глядел в сторону, как всегда, когда ему приходилось рассказывать о своих воспоминаниях. – «Я не знаю, когда он появится в свете, но надеюсь, что осенью мы его можем увидеть. Мне самому его весьма не хватает, Ваше Величество…»
«Благодарю вас», – произнесла императрица, прерывая его. – «Надеюсь, Амалии сих сведений будет достаточно. И, опять-таки, я очень надеюсь, что вы не передадите господину Рибопьеру о том, кто именно интересовался его здоровьем».
Кристоф только кивнул утвердительно. Ничего подобного он рассказывать бы не стал.
«Сестрица, как хорошо, что граф Ливен у тебя, а то я сама его искала», – послышался мелодичный голос, и перед его взором появилась старшая из сестер Баденских. Они с Елизаветой были во многом похожи, но если красота императрицы казалась хрупкой и нежной, то Амалия, при тех же чертах лица, виделась решительной и страстной. Волосы у нее были, скорее, каштановыми, чем белокурыми, но того же пепельного оттенка, а глаза были более яркими, пламенными.
Кристоф почувствовал себя в неудобном положении. Возможно, принцесса Баденская прямо сейчас потребует выдать ему те сведения, которые он передал императрице. А, может быть, та и без того все сама слышала, и нынче хочет лишь убедиться
