Это ближе, чем я думала.
– Думала, что я тащусь к тебе через всё больничное крыло, минуя внутренний двор, и всё это без лифта? – ухмыльнулся парень.
– Хах… Ирония? Неплохо.
– На самом деле, я бы приходил к тебе чаще и раньше, чем в полночь, вот только нет желания встречаться с кем-то из твоих родственников. Я слышал, что родственники – это в принципе тяжёлый народ.
– Зачем ты вообще приходишь?
– Как же! Я проверяю сохранность моей кровушки.
– Ты что, только что назвал меня гемаконом*? – прищурилась я.
(*Гемакон – пакет для крови).
– Донорство – это ведь всё равно, что поместить слиток золота в банковскую ячейку…
– Эй! Прекрати… – из моей грудной клетки вдруг вырвался смешок.
– Или как законсервировать компот…
– Пффф… По-моему, у тебя весьма специфическое видение относительно донорства.
– Это потому, что я родом с острова Мэн, а там у всех весьма специфическое видение мира.
– Остров Мэн? Серьёзно? Я бы могла думать, что ты испанец.
– Только если из-за цвета волос. Так-то я слишком бледный, как для испанца.
– И ты всю жизнь прожил на Мэне?
– Нет. Но я там родился. Позже мы переехали в Белфаст, там и прошла большая часть моего детства. Но каждое лето я неизменно посещаю родные места Мэна.
– Значит, ты не рос в детском доме?
– Оу, нет. Моя мать умерла вследствии несчастного случая, когда мне было девять, а отец неожиданно скончался шесть лет назад, так что я избежал участи блуждания по приёмным семьям.
– Прости за отсутствие такта. Соболезную.
– Ничего. У каждого в жизни есть моменты, от которых по коже пробегает холодок.
– Ты же не собираешься спрашивать о моих?
– Нет-нет-нет… – замахал руками Двадцать Шесть. – Оставь-ка своё при себе. Судя по всему, у тебя скелетов в шкафу слишком много, чтобы суметь всех их скрыть, так что давай я лучше подожду, пока они начнут вываливаться из шкафа самостоятельно, а потом уже обсудим все эти косточки.
Я заулыбалась. Неужели он и вправду хотя бы на секунду подумал о том, что сможет дождаться момента, когда двери моего шкафа рухнут под натиском времени? И всё же мой ночной гость оказался достаточно прозорливым, чтобы разглядеть ту огромную массу костей, которая тихо и неподвижно хранилась за железобетонными вратами мрачного склепа моей души.
Глава 7.
Мои кошмары не просто вернулись ко мне – они эволюционировали. В какой-то момент в них становилось так много красного цвета смешанного с чёрным, что я переставала различать границы между каждым из трёх сновидений. Красный переходил в бордовый, бордовый в чёрный и вскоре вся эта чернота превращалась в большую зияющую дыру, являющуюся мне символом моей внутренней пустоты. Всё, что со мной когда-то случилось, осталось в прошлом, но отняло у меня достаточно, чтобы пробить серьёзную брешь в моей душе.
Я ожидала прихода родителей,
