свою руку. Как только самолётик высвободился из моих сжатых пальцев, мой взгляд упал на огромный, до боли знакомый сине-голубой глаз, пронзительно заглянувший в этот миг в мою душу. В сердце мгновенно кольнуло, и я поняла, что легче, возможно, мне когда-нибудь и станет, но точно не сегодня.
Самолётик, с самого начала отказавшийся лететь по ровной траектории, пару раз неуклюже накренился и, подхваченный вихрем неожиданно поднявшегося ветра, сорвался вниз. Я обернулась и с неловкой улыбкой посмотрела на Робина, который, как оказалось, всё это время внимательно наблюдал за моими движениями.
– Я ведь говорила, что я хреново делаю самолётики, – пожала плечами я.
– Что ж, пожалуй нам всё-таки станет легче, пусть даже и не сегодня, – невозмутимо ответил Роб.
Как же всё-таки странно, когда тебя видят насквозь, и когда ты сам способен увидеть кого-то сквозь кожу. Что ж, если бы я верила в существование родственных душ, тогда, пожалуй, я бы поверила в то, что душа Робина Робинсона может являться таковой для меня.
Но я в подобное не верила.
Глава 10.
Меня разбудила жуткая боль внизу живота. Неожиданно повисшая беспросветная серость за окном накрапывала мелким, но густым дождём, настенные часы показывали восемь часов утра. Отдышавшись, я попыталась поднять правую ногу, но резкая боль, мгновенно разрезавшая низ моего живота вдоль, заставила меня вскрикнуть и замереть. Подождав ещё несколько секунд, я, не переставая учащённо дышать и морщиться от режущей боли, сбросила с себя тонкое одеяло и оцепенела, поняв, что лежу в растекающейся по простыне луже крови. Несколько раз подряд нажав на кнопку вызова медсестры, я едва сдерживала подступившие к глазам слёзы боли и страха. Я не понимала, что со мной происходит, но мне достаточно быстро объяснили.
В течении дня я трижды подвергалась обработке обезболивающими через капельницу, дважды пила огромные розовые таблетки, ровно двадцать три раза, не смотря на отдающуюся в пятках боль, ходила в туалет, чтобы менять насквозь мокрые прокладки, по размерам больше напоминающие памперсы. Ещё никогда в жизни у меня не было столь мучительной менструации, но, судя по неоднозначным выражениям моего лечащего доктора, я начала подозревать, что подобное теперь будет случаться со мной чаще, чем мне того хотелось бы.
К концу дня, окончательно обессилев от притуплённой обезболивающими боли, я, в очередной раз вернувшись из туалета, зарылась под одеяло и, в позе зародыша, держась за живот, постаралась заснуть, но мысли о сегодняшнем приходе родителей и воспоминания о вчерашнем посещении Пандоры, Генри и Руперта, крутились в моей голове с такой скоростью, что следующие десять минут мне пришлось жмуриться изо всех сил, чтобы поскорее выпроводить своих родственников из палаты своих мыслей. И, кажется, у меня это в итоге получилось. Во всяком случае, в какой-то момент я перестала думать о них, в моей голове вдруг наступила глухая тишина, а перед глазами мелкими крапинками зарябила
