style="font-size:15px;"> – Поехали-поехали! – настойчиво звала Лора. – Вот скоро меня хозяйка выгонит, тогда поедем греться в Питер. Если до этого я тебе не надоем…
– А почему выгонит?
– Она квартиру продавать надумала, ей сдавать невыгодно. Ей, мол, двадцать штук предлагают…
– Ладно, поехали к тебе. Питерских ментов жалко.
– При чем здесь менты?
– Ну представь, завтра на заре ловят они на Московской заставе нашу тачку, в которой едут два давно заледенелых трупа. Ну скажи на милость, выдерживают такое человеческие нервы? Даже если ты человек-мент?
– Не выдерживают, никогда, – согласилась Лора. – Поворачивай на Кольцевую, поедем ко мне.
– Поедем. А ты с утра вызывай хозяйку и вели по-быстрому оформлять на тебя документы…
С трудом шевеля синими от холода губами, Лора сказала:
– Какие документы? А деньги?
– Деньги – прах! Фарт нужен!
– Сумасшедший! – вздохнула Лора. – И врун. Все равно – поехали! Едем?..
– …Ну, ты что? Берем бабки и едем! – нетерпеливо дергала меня Лора.
– У меня дружок был, фарцовщик, – по-прежнему не глядя ей в лицо, вспомнил я. – У него кличка была Берем-едем.
– И что?
– Нет, ничего… Застрелили его отморозки в Сочах.
– Царствие ему небесное! – торопливо посочувствовала Лора, обуянная грандиозными планами. – Приступаем к помыву и причесону?
– Обязательно! Все сделаем, как ты сказала. Только совсем по-другому…
Сергей Ордынцев:
ПОЧЕМ В МОСКВЕ СРЕБРЕНИКИ
Питбуль Мракобес кровяным оком следил за каждым моим движением, неохотно, на миг, отрываясь, когда Серебровский кидал ему время от времени кусочки сыра и ветчины. Пес глотал с металлическим чавком, обязательно облизывал руку хозяина, но и в этот момент не спускал с меня настороженного взгляда.
На открытой террасе, где мы завтракали, посреди благостного барвихинского ландшафта, у сервировочного стола замерли неподвижно и беззвучно два официанта – молодые крепкие парни в белоснежных крахмальных рубашках и черных, тщательно отглаженных брюках с блестящим шелковым лампасом. Вообще-то формой и выправкой они больше смахивали на вахтенных лейтенантов океанского корабля.
Кофейный сервиз здесь был лиможского фарфора, салфетки – будто из пиленого рафинада, ложки тяжелые, с монограммами – на всем печать роскоши, шика, дороговизны, и меня удивляла собственная плебейская неприязнь ко всему этому. Я боялся, что это – изнанка зависти. Но ведь видит Бог – не завидую я этому ничему!
– Так что, я подотчетен твоему шефу безопасности? Сафонову? – спросил я.
– Никогда, – мягко ответил Серебровский. – Ты подотчетен только мне. С Кузьмичом вы оперативно взаимодействуете. В рамках твоей задачи ты ему мягко и деликатно предписываешь все необходимые действия.
– А если он не согласится?
– Придет
