лодку. Я, что им, рифовая акула, что ли? Ну, думаю, сожру всех на хрен, чтоб знали на кого напали. Захожу, значит кругами, а там одни дети, мальки короче. Ну, жалко стало, а пасть-то уже раскрыл, м-да, сожрал им пол лодки, чтоб без старших на охоту не ходили, мальки, блин. А потом отрыжка резиной, как после Борис Фёдоровича, да животом маялся. Вот.
– А, кто такой, этот Борис Фёдорович? – начал успокаиваться Карп старший.
– Не кто, а, что. Коктейль такой. Короче, берёшь бочку клея БФ-6, насыпаешь туда нашей морской соли и начинаешь его сверлить. Вся клеящаяся хрень остаётся на сверле, а в бочке тридцати –процентный спирт.
– Это понятно, – папаня записывал новый рецепт,– а где ты бочку клея брал?
– А, дык, как его? Давай тяпнем, вот, тут как дело было? Я тогда молодой был, неженатый. Любил путешествовать. Прибился как-то к одной шхуне, я им, значит, рыбу в сети загоняю, а они мне вкусняшек всяких. Ну там, креветок без панциря, в сливочном масле обжаренных и прочую фигню. Был на той шхуне один боцман, сволочь, скажу я тебе, порядочная. То в корм мне бычок от сигары засунет, а я ж не курю, то гарпуном мне в морду тычет, а по пьяни ещё бутылками кидался. Ну, думаю, попадёшься мне – сожру нафиг. Ага. И, вот, штормит его как-то по палубе сильнее обычного, туда – суда, туда – сюда, ну и за борт булькнул. Я его за руку кусь и держу. Давай тяпнем!
– Дядя Кул, а зачем Вы его за руку держите? Надо сразу сожрать, – мальки, с открытыми ртами, облепили акулу и больше не шкодили.
– Что зачем? А, сразу нельзя. Месть нужно подавать холодным блюдом. Я хотел, чтобы он мне в глаза посмотрел, а я ему: Р-р-р-р-р-р! Эй вы куда все? Обосрались? То-то! – Кул поднял плавник и посмотрел на часы. Вовремя! Педант Кул точно до минуты следил за режимом дня мальков – Вовремя поели, вовремя и….
– Так вот, держу я его за руку, жду чтоб он мне в глаза посмотрел и обосрался.
– А зачем? – мальки снова облепили акулу.
– Как зачем? Чтоб не потрошить! Дерьмо долой, а мясо осталось, так вкусней будет. А он, значит не смотрит, обосраться боится. Не смотрит, не смотрит и вообще заснул. Ну, вот, плывём мы такие, плывём с боцманом. Это вот, когда он был на палубе, то ходил, значит, по морю, а как за борт бякнулся, так и поплыл. Вот я такой и думаю. Ну, проснётся, сожру я его, и, что? Заблудятся морячки без боцмана, заболеют и умрут. Кто меня вкусняшками кормить будет? А тут моряки с борта мне вкусняшку кинули, руками машут, мол, давай меняться. А я головой мотаю – маловато будет, они мне кусок по больше, а всё равно, маловато. Смотрю, они любимую бочку боцмана к борту тянут. Вот, теперь, самое то! Подплыл я поближе и пасть открыл, интересно же чего в ней, что боцман возле неё всё время трётся. А они прям в рыло и вылили молочную жижу. Вот это и был Борис Фёдорович личной персоной!
– А почему Борис Фёдорович? Почему, допустим, не Барри Фадеевич? – заинтересовался Карп старший.
– Ну и темнота! А ещё в Европе плаваете! В век просвещения! – удивился Кул.
– Да какая Европа? Мы же почитай на юге Урала живём. Давай, сам просвещай! –
