в Виоренте, но там они не покидали приделов города.
Ничего не напоминало о воспетых пасторалях. Оливковые сады походили на костлявых мертвецов, глядящих с пожелтевших террас на чужаков. Тощие козы, чья шерсть не годилась ни на что, провожали гноящимися глазами четверку путешественников. И нигде не было видно людей до самого восхода.
– Жуть, – проговорил Эгрегий. – Совсем не похоже на окрестности Мерзы.
Городок, рядом с которым располагалось поместье его бывшего хозяина, был небогатым, типично провинциальным. Расположенный вдалеке от торговых путей, на второстепенной дороге. Даже там люди были приветливее, жизнерадостнее. Да, бедные, но не обозленные.
– Что с ними не так? – спросил он.
– Понятия не имею, – ответил Виал.
Он бы хотел объяснить спутнику подоплеку, просто чтобы поддержать разговор. Его товарищ впервые нарушил молчание за все это время, обратился к нему с вопросом. Вот только ответить на него Виал не мог.
– Они злы, потому что богаты, – только сказал он.
– Не похожи они на богачей.
– Не сами люди, но эти места. Столько монет тут находится. И не серебро, а золото! Тысячи кораблей, набитых пшеницей, вином, маслом и соусами приходят в Тритогению.
– Так чего они злы?
Виал пожал плечами. Сказал, что это остатки былой роскоши. Обжиравшиеся мясом местные вынуждены были перейти на рыбу, отчего и недовольны. Проще сказать, они жаждут вернуться в золотой век, когда крестьянин Тритогении был богаче патриция из Гирции.
Чужестранцы ожидали, что местные продолжат их приветствовать камнями. Повезло, холмы остались на юге. Тропа сбегала вниз по склону, приближаясь к морю. Теперь она проходила через рыбацкие деревушки, далеко от маслинников и козьих стад.
Небольшая перемена, но многое изменилось. Нет, местные не стали жизнерадостными работягами, что поют и работают одновременно. Виал понимал, отчего эта перемена.
В рыбачьих поселках мужчины сейчас находились в море. Никто бы не смог постоять за жестоких мальцов, решивших поприветствовать чужаков. Женщины работали в огородиках, поглядывая из-за оград на незнакомцев, а детишки прятались от них, смотрели через щели в хижинах.
Подобное вполне устраивало путешественников. Уж лучше холодная неприветливость, чем добрый камень, пущенный тощей рукой.
Останавливаться в поселках никто не пожелал, хотя Виал мог бы выпросить масла для спутников. Достаточно того, что никто не прогонял от колодцев, которые еще не пересохли.
Просить помощи у местных бессмысленно, они нищие. К тому же, впереди уже вырисовывались белые стены Тритогении.
Точнее, то был порт Парнест, что связан тремя стенами с полисом. Эти стены славятся неприступными, хотя их не раз штурмовали. Порт обеспечивал полис пропитанием, позволяя ему выдерживать осады. Но боги всегда были на стороне чужеземных армий: через порт, что обеспечивал зерном, в город проникали болезни.
