А его нет и нет. Он же всегда лает, когда хочет домой. Потом вышла, взяла почту, а он лежит там… где у тебя смородина. Что это было? Волк? Лиса?
Марианн оторвала кусок бумажного полотенца и звучно высморкалась.
Хайнц подошел к столу. Глаза открыты, язык свисает на стол. На животе – резаная рана сантиметров двадцать-двадцать пять. Он с горечью погладил песика.
– Ты думаешь, волк? – повторила Марианн.
Как же… волк. С опасной бритвой. Или с охотничьим ножом.
Марианн снова ударилась в рыдания. Хайнц подошел и обнял ее за плечи – он совершенно не выносил ее слез. С молодости.
Марианн немного собралась.
– Мне надо пописать, – неожиданно заявила она и вышла.
Он посмотрел на свои ботинки – на полу грязные лужицы растаявшего снега.
Рядом на столе лежала стопка счетов, писем, реклам. Он начал перебирать конверты, и тут же на глаза попалось адресованное ему письмо.
В конверте лежал сложенный вчетверо лист бумаги А4.
Развернул лист и увидел распечатанную фотографию молодого человека в пиджаке со значком Эрнста Тельмана на лацкане.
И не сразу сообразил, что на фотографии не кто иной, как он сам. Хайнц Андреевич. Так он и выглядел в начале семидесятых, когда его завербовал Центр и после двухгодичных разведывательных курсов заслал под другим именем на Запад.
Его опасный близнец, пролежавший в могиле больше двадцати лет, воскрес.
Он услышал шаги Марианн и быстро спрятал фотографию в карман пальто.
– Хайнц, – спросила она почти неслышно. – Неужели волк?
– Да, – сказал он. – Волк. Кто же еще?
В кабинете посмотрел на конверт. Обычный конверт, марка, приоритетная наклейка. Но штемпеля нет. Письмо бросили прямо в ящик.
Морской трамвайчик «Ваксхольм» подошел к мосткам в Стюрсвике – одному из причалов на большом острове Рунмарэ.
Леннарт бывал здесь не раз в дополнение к обычным встречам в Ставснесе, через широкий пролив отсюда. У его приятеля дача на восточном берегу Рунмарэ, так что всегда есть ответ на вопрос: «А что вы здесь делаете?»
Прошел пару километров по дороге – по утрамбованному гравию идти легко и приятно. Потом свернул на лесную тропинку и остановился за большим валуном – надо убедиться, не следует ли кто за ним. Годы работы информатором научили его многому.
Последние два года ставки возросли. Его должность обеспечивала доступ к финансовому управлению страной, и те данные, что он должен был передать сегодня, представляли для русских большую ценность.
Никого. Он вышел из-за укрытия и пошел дальше. В свете ласкового сентябрьского солнца за деревьями то и дело вспыхивало голубой искрящейся полоской спокойное море. Яхты в гавани стояли почти неподвижно, лишь иногда укоризненно покачивали стройными мачтами.
Идиллия. Воздух, пряный аромат влажного мха. Даже трудно представить, что
