не прикидывайся. Кто тебе даст жить самому? Ты не забыл, сколько тебе лет? Если голодный, ненавистные объедки в холодильнике. Наша новая жизнь начинается прямо с утра. Да, так как общих денег у нас теперь нет, выживает каждый сам.
– Дань, про участкового ты сказала правду? Этот козел, мог тебе такое предложить?
– Это ты парнокопытный. Думай ты головой, у него бы и мыслей таких не возникло. А ты мог подумать, что я тебя пугаю или шантажирую? Дурак ты, Санька, и поступки у тебя дурацкие. А, что ты скажешь на то, если я устрою в своей комнате бордель? Мне можно, я совершеннолетняя. Друзей себе найду, и гори ты, синим пламенем вместе с университетом. Хороша перспектива?
– Тебе воспитание этого не позволит.
– Почему? Воспитывали нас одинаково, а вот баловали тебя одного. Я справлюсь с моральными принципами.
– Дань, я верну тебе деньги.
– Дело не в возврате, а в том, что ты взял их, не сказав на что. Ты думаешь, мы живем с тобой по средствам? Подсчитай сумму от своих алиментов, прибавь мою стипендию, вычти коммунальные услуги, оплату секции и раздели на тридцать дней. Тебе самому от полученного результата станет не смешно, а больно. Папа тайно подбрасывает нам деньги, а я делаю вид, что не замечаю. Я и работать пошла, чтобы быть независимой от кого-то. Те деньги, что я зарабатываю в ресторане, нужны мне, чтобы как-то выглядеть в университете не хуже других. Может ты об этом не знал? Это тебя обувают и одевают, а мне стыдно просить деньги на туфли или кроссовки. Тебе, не понять, как это не зависеть ни от кого. Я спать.
«Одной мне не справится. Нужно звонить папе. Где тот подросток, который понимал меня, делился своими новостями, спрашивал совета? Что я прозевала и когда?» – думала она, лежа в постели.
Утром она, приехав на работу, дождалась отца у офиса.
– Пап, привет, – сказала она, целуя отца в щеку. – Прости, что жалуюсь, но я не справляюсь с Сашкой. Он возомнил себя слишком самостоятельным и взрослым. Вся его жизнь на каникулах – это сон полдня и шатание по улицам до полуночи. Он меня не просто не слышит. Звонил участковый, просил принять меры. Опека придет, что я им скажу? У него в комнате, как в сарае.
– Потерпи дочка два дня. Вернусь из командировки и заберу его к себе на перевоспитание. Пусть не обижается. Потерпи родная, я ему позвоню, – обняв дочь за плечи, говорил отец. – Идем работать. Я попрошу Влада поговорить с ним.
– Привет, Даш! – сказал подошедший Владислав и пожал отцу руку. – Минут через двадцать, зайди ко мне.
Дарья взглянула на часы, отметив время. Ровно через двадцать минут она стояла у двери кабинета Владислава Андреевича Колосова.
– Что у тебя с Сашкой? – спросил он, просматривая бумаги на столе.
– Полное непонимание. Брат звонил и жаловался? Сказал, что деньги спер? – спросила Даша.
– Сказал и просил в долг, чтобы вернуть. Но я хотел с тобой поговорить по другому поводу. Ты почему не сказала мне, что работаешь еще и в ресторане? Что моешь посуду и носишь домой продукты? Я
