хрип подавившегося мячом от гольфа. Я немного сбавляю тон.
В конце концов Эмма начинает что-то нечленораздельно бормотать, явно погружаясь в сон. Но тут раздается громкий треск, и из леса выходит Огливи, разрушая нашу идиллию. Эмма резко вскакивает.
– Кто там?
Отшатнувшись от меня, она дергает за шнур. Вспыхнувшая лампа освещает ее измученное лицо. Проклятие! Все мои усилия пошли насмарку.
– Ах, черт, извините, ребята, – присвистывает Огли. – Я не хотел вас будить… – Он многозначительно улыбается мне.
– Огли!
Эмма обрадовалась его приходу. Она робко зевает, прикрывая рот ладошкой. Лучше бы приберегла это для меня.
– Энни дает урок вдохновения, – сообщает Огли, галантно отводя взгляд от Эммы, трущей кулаком сонные глаза. – Пойдем, Элайджа, а то вы опоздаете.
– Мы будем там через минуту.
Но Эмма уже выбирается из корзины, раскачивая горящую лампу. Вокруг пляшут причудливые тени.
– Спасибо, Огливи, – улыбается она.
Под лампой ее взлохмаченные кудри приобретают розовый оттенок. Лицо покрыто мертвенной бледностью, под глазами синяки.
– Ты прав, нам лучше не опаздывать. Я слышала, что в прошлом году одна из инкубусов…
– Инкубов, – хором поправляем мы.
– Инкубусов, – хмурится она. – Она опоздала, и Зорба заставил ее целую неделю стирать.
Нас передергивает. Наказание стиркой означает, что ты будешь стирать вонючее постельное белье из домика № 5, где живут те, кто делает под себя.
Мы молча идем к главному дому. Это не слишком приятная прогулка. Струящийся пот, москиты и жгучая крапива. Наши босые ступни тонут в красноватой грязи.
– Прости, дружище, – шепчет мне Огли. – Я думал, ты там один. Не хотел вас потревожить…
– Да ладно, – вздыхаю я. – Она все равно только притворялась.
Когда тропинка выводит нас к озеру, я вижу, что Огливи, как всегда, перестраховался. Мы явно не опаздываем. По заросшему маком лугу сонно бродит стайка лунатиков, цепляя своими поводками траву.
– Притормози, Огли, – чуть задыхаясь, говорю я. – Не можем же мы все опаздывать.
Но оказалось, что можем. Жена директора лагеря Энни уже начала свою ежегодною беседу.
– …А теперь я рада сообщить, что мои проблемы со сном потеряли свою остроту и уже три года я вижу сновидения.
Жидкие аплодисменты. Кто-то жует яблоко. Мы с Огливи обмениваемся унылыми взглядами. Мы не впервые в этом лагере, и можем наставлять новичков. Всю эту болтовню мы знаем наизусть.
– Дети, сон – это тепло, в котором плавится время. Фокус, какому вас здесь научат. Но! Не ожидайте, что мы сможем полностью избавить вас от расстройства сна за несколько недель.
Огливи открывает рот одновременно с Энни и моргает. Мы с Эммой с готовностью смеемся, но вовсе не над этой клоунадой. После безнадежного школьного
