у меня под ладонями напрягаются крокодильи челюсти, пытающиеся разорвать ленту. Отец кладет свои ручищи поверх моих, чтобы сделать вид, будто помогает мне. Ведь туристы платят деньги за острые ощущения.
Вероятно, я задремала, а очнувшись, услышала, как на ветру стучит входная дверь. Часы показывают 12.07. Когда была жива мама, для Осси установили комендантский час – десять вечера. Он так и не был отменен, но сейчас некому за этим следить. Осси позволяет Искусителю владеть ею по нескольку часов подряд. Меня страшно возмущает, что он увлекает сестру на болота. Я за нее ужасно переживаю. Сейчас она, наверное, уже где-нибудь в сосняке или на полпути к пруду. Но пойти за ней – значит нарушить правила игры. Я накрываюсь одеялом и закусываю губу. Неизрасходованный адреналин ударяет мне в голову. В следующую минуту я уже натягиваю кроссовки и, как одержимая, бегу к двери.
Ночью на болотах мигают причудливые огоньки. Длинные редкие облака затягивают небо, как огромная паутина, на которой каплями росы мерцают звезды. Крохотные самолетики с материка летят к желтой луне, запутываясь в паутине облаков. Выслеживать Оцеолу гораздо проще, чем диких зверей. Она протоптала в зарослях неровную тропинку. Меня обступает высокий тростник, шипящий на ветру, как тысяча ядовитых змей. Я постоянно оборачиваюсь, стараясь не терять из виду тускло светящихся окон дома.
В нескольких шагах от меня возникает силуэт Осси, пробирающейся сквозь кусты. С помощью горячей ложки и краски для яиц она превратила свои волосы в сиреневое облако. Оно тянется за ней, словно моя сестра стала жертвой неумелого изгнания дьявола. Сейчас главное – застигнуть Оцеолу врасплох, незаметно подкрасться к ней сбоку под покровом мангровых деревьев и, сделав рывок, неожиданно наброситься на нее. Иначе остановить ее невозможно. Сестрица моя девушка крепкая, весит под двести фунтов, у нее три лишних клыка и хватка ягуара. К тому же Осси во власти любовных чар. Когда на нее находит, она с бычьей силой стряхивает меня с плеч и, не глядя, переступает через мое тело.
Чем она собирается заняться с Искусителем? Чем вообще с ним занимается каждую ночь? Меня мучает скорее страх, чем любопытство. Сестра по пояс исчезает в зарослях меч-травы, превращаясь в опаловое пятнышко, движущееся к болотам. Иногда жужжание насекомых перекрывает рев диких аллигаторов. Довольно странный звук для подобных чудищ: протяжный и гортанный, он звучит жалобно и в то же время грозно, как голос отца, когда тот сердится. С тех пор как наш вождь уехал, я часто слушаю эти вопли. Все-таки какое-то утешение.
Осси покидает царство лунного света и серебристого рогоза, исчезая под темным пологом мангровых деревьев. А потом вдруг возникает новый звук.
Я бреду по краю болота, не решаясь следовать за ней. И это уже не в первый раз. Здесь для меня своего рода географическая граница. В школе мы изучали широту и долготу, и я мучительно краснею оттого, что границы моей любви и смелости очерчиваются
