любовь длиною в жизнь. Мне захотелось взять ее на руки, прижать к себе и вместе с одеяльцем, в которое закутали новорожденную, оградить от всех тревог и печалей земной жизни.
Сколько раз, когда Юля была уже взрослой и в ее жизни случались всякие передряги, я вспоминала этот момент и старалась прижать дочь к своему сердцу, чтобы защитить, вернуть радость и сияние в ее глаза.
Но что делать, если твой ребенок умер? Как жить? Как сказать несказанные слова:
– Ты знаешь, Юля, я ведь до сих пор храню это одеяльце, светло-зеленое – как твои глаза; в полоску – как вся твоя короткая жизнь; теплое – как мое сердце.
Когда родилась Вера, я попросила врачей, чтобы они разрешили мне побыть с Юлей в больничных апартаментах, помочь ей, поддержать. Я знала по своему опыту, как в такие минуты нужна помощь.
Первое, о чем я подумала, увидев внучку, – это о том, что она очень похожа на мою маму – Веру Васильевну Мацко, женщину редкой красоты и доброты. К слову сказать, Юля назвала Веру в честь нее. Находясь рядом с дочерью, познавшей радость материнства, я учила ее пеленать, помогала кормить ребенка, слушала и запоминала советы гениального врача Марка Аркадьевича Курцера, профессора, известного в своей области далеко за пределами России акушера-гинеколога. Уже одно то, что я рядом, давало Юле моральную поддержку. А я как будто заново переживала рождение дочери: постоянно вспоминала, как молодая мама сама появилась на свет, как я училась жить, чувствуя необыкновенную привязанность к любимому ребенку и огромную ответственность за него.
Когда я рожала, под окнами больницы находился только один человек – мой муж Виктор. Несмотря на то что он ожидал мальчика, появление на свет дочери так обрадовало его, что он сразу придумал ей имя – Юля. А чуть позже родилась песня, посвященная нашей крошке. И слова, и музыку написал отец, ласковый и нежный, переполненный любовью и грядущими надеждами:
Спят уже лисицы, зайчики и мышка,
Звездочки и месяц светят все сильней,
Засыпай скорее, спи, моя малышка,
Завтра утром станешь ты на день взрослей.
Воронежская бабушка, тетя Антонина – все принимали новорожденную на руки, когда нас с ней выписали из больницы. И не могли налюбоваться на свою доченьку, внученьку и племянницу, сияя от переполнявших наши души эмоций.
– Распроединое дитя! – восхищалась бабушка Аня. – Красоты невиданной!
– Такие талантливые родители могут произвести на свет только талантливых детей, – серьезно предсказывала будущее девочки тетя Антонина, вынимая ее из маленькой ванночки, в которой они учили меня купать младенца.
Мы с Витей слушали родных и все время боялись, что с Юлей случится что-нибудь нехорошее. Ночами я прислушивалась к ее дыханию, вставала посмотреть, не холодно ли ей в кроватке, не тесно ли в коляске.
Это чувство заботы и опасности до сих пор живет во мне.
Но вместе с тем я все время была в каком-то фантастически радостном настроении, чувствовала, что в моей жизни произошло что-то невероятное. Прекрасное. Что? У меня
