с Никитой и Валерией. Вспомнился их подмосковный дом, старый сад, лес вдали…
– У них там чуть пожар не случился, – продолжал Влад. – Слава богу, все обошлось.
– Это какой должен был быть огонь, чтобы зеркало расплавилось?
Ему стало не по себе. Кажется, затишье подошло к концу. Но ведь им самим надоели бездействие и неизвестность! Почему же теперь неприятный холодок подступает к сердцу?
– Ты мне еще не рассказал о Лиде…
– В деревне, кажется, все нормально, – неуверенно пробормотал Влад. – Мне голос ее показался странным, а так… ничего.
Мобильной связи в деревне не было, и Лиде пришлось идти на почту. Голос девушки в трубке казался тихим и невероятно далеким…
Лиде тоже было плохо слышно, и приходилось то и дело переспрашивать. Ну что тут особенного скажешь? Все хорошо… Все здоровы… Дед Илья уже ходит в лес со своим ружьем, Иван лежит на печи и составляет план поиска сокровищ, баба Надя печет пироги и всех держит в строгости. Элина понемногу оживает… Никто чужой в лесном доме не появлялся. Вокруг тихо, дороги занесло снегом…
Но кое-что Лида утаила. В сердце ее после отъезда Сергея поселилась тоска. Откуда ни возьмись явились страшные мысли. А что, если он забыл ее? Встретил там, за границей, свою тощую Лили, и… поминай как звали. По ночам ей стала сниться Алена, иссиня-бледная, с запавшими глазами…
«Думаешь, я отдам тебе его? – шептала она. – Думаешь, твоя взяла? Дура бестолковая! Святая сестричка… И тебе греха захотелось? Разве не знаешь, что любовь самый великий грех? За него в пекле огненном гореть будешь! И никто тебя не спасет. Никто… Любовь – пламя адское, неутолимое, его ничем не погасить. Сгоришь ты в нем, как я сгорела… И Марфа тебе не поможет! Нет ее больше, Марфы… И меня нет. Ты одна осталась…»
Алена хохотала, блестя зубами, закидывая красивую голову. Потом вдруг являлся Лиде гроб и в нем Алена, тянущая к ее горлу серые, тронутые разложением руки с длинными ногтями…
Лида кричала, но из ее сомкнутых уст не раздавалось ни звука, как это бывает в кошмарном сне. Ей хотелось проснуться, но что-то давило на грудь, не давало вздохнуть, раскрыть глаза… По утрам Лида долго не могла успокоиться и встать с постели. Она похудела, извелась. Только Элина своим присутствием разгоняла ее печаль. Они часто сидели вместе у окна, глядели на заснеженный лес…
Об этом в телефонном разговоре с Владом Лида умолчала. Но полный невысказанной грусти голос поведал ему больше, чем слова. Горский уехал не куда-нибудь в соседнюю деревню и даже не в Москву. Он уехал во Францию, где все другое – города, дома и люди. Там другая жизнь и другие женщины, которые по-другому одеты и по-другому любят… Вернется ли он оттуда? Бог весть…
– Должен вернуться, – сказал Сиур. – У нас с ним договор. Он мужик крепкий, не подведет. Только бы глупость какую не сотворил сгоряча!
– Ты что, мысли читаешь или я вслух думаю?
– И то и другое. Ладно, давай приниматься за работу…
Поглощенные делами и заботами, они не успели опомниться, как за окнами стемнело.
