в ворота, и авторитетный Артур Глухов распорядился:
– Пусть Нос встает. Он самый маленький, маленькому легче прыгать между штангами.
Утверждение, что он самый маленький, было неточным. Это во-первых. А во-вторых, Лесь обиделся:
– Ты чего обзываешься!
– Как? – удивился Глухов.
– Носом!
– А чего такого? Раз фамилия у тебя… Меня Глухарем зовут, я же не злюсь. Нос – это разве плохо? Не хвост ведь и… ничто другое.
Может, на том бы и порешили. Но тут-то и сунулся Вязников. Махая длинными ресницами, он сообщил:
– Надо говорить не «Нос», а «Гулькин Нос». Потому что от горшка два вершка.
Маленький – это ведь не значит боязливее всех.
– Вот как тресну по кумполу! Думаешь, если длинный, значит, умнее других?!
Вязников заулыбался, отошел и сказал издалека:
– Сперва подрасти… Скоро ли из Гулькина Носа превратишься в Большой Нос, как у Буратино?
В тот же день Вязников на гараже нарисовал мерную черту, лопоухого маленького Носова и написал крупными буквами: «Гулькин Нос расти до звезд». Грамотно написал, только запятую перед обращением и восклицательный знак не поставил, потому что знаки препинания тогда еще не проходили.
После этого Носов и Вязников подрались. И водили их в учительскую. И там воспитывали. И грузная (и вроде бы грозная) директорша Нина Владимировна сказала, что больше виноват все-таки Вязников: это ведь он сделал глупый и обидный рисунок. Пусть он пообещает больше так не поступать.
Вязников уже тогда, в первом классе, был ехиден и (надо признать) смел. Он объяснил, что не обижает Носова, а заботится, чтобы тот рос поскорее. И каждый год седьмого сентября он будет на гараже отмечать, насколько Носов вытянулся.
Нина Владимировна покусала губы и предупредила, что если такое повторится, Вязникову придется плохо. У него вызовут родителей, и те, конечно, всыплют милому сыну по первое число. Вязников гордо возразил, что ему никогда не всыплют. Нина Владимировна сказала, что жаль. И велела ему и Носову идти на уроки. Решила, что до следующего сентября все забудется.
В классе Лесь и Вязников подрались еще раз, но уже чуть-чуть, потому что Глухарь их растащил.
Вязников, смеясь красивыми глазами, сообщил, что все равно каждый сентябрь будет отмечать, как Гулькин Нос подрос.
– Только попробуй, – сказал Лесь.
Вязников сказал, что через год обязательно попробует. Мало того, он разъяснил первоклассникам, что «гулька» – это означает «шишка» или «волдырь». И сослался на знаменитый словарь русского ученого Доля. Папа у Вязникова был профессор.
У Леся папы не было, но был дядя Сима. Он и мама недавно поженились. Дядя Сима работал не профессором, а наладчиком электронных систем на морских судах, толковых словарей у него не водилось. Но от деда в доме осталось много самых разных старых книг, и среди них (вот совпадение!) – тоже словарь
